Приключения Одиссея - [23]

Одиссей вложил в ножны свой среброгвоздный меч. Тирезий напился черной жертвенной крови и заговорил ясно и громко:

— Слушай меня, царь Одиссей! Колебатель земли Посейдон мешает тебе вернуться на родину. Ты разгневал могущественного бога тем, что ослепил Полифема, его сына. Много еще бедствий претерпишь ты из-за его гнева. Но Посейдон не может погубить тебя, пока Зевс и другие боги Олимпа к тебе благосклонны. Берегись разгневать богов! В своих скитаниях по морю вы приведете корабль к цветущей Тринакрии. На этом острове издавна пасет своих тучных быков и долгорунных баранов сам Гелиос, светлый бог, который всё видит, всё слышит и всё знает. Не вздумайте поднять руку на стада Гелиоса! Если вы заколете и съедите хоть одного быка или барана, я предсказываю гибель твоему кораблю. Сам ты останешься жив, но потеряешь всех своих спутников и вернешься в родную землю на чужом корабле. И горе будет ожидать тебя дома.

Помни, что ты должен умилостивить разгневанного Посейдона. Покинь свою объятую волнами Итаку, возьми с собою корабельное весло и странствуй до тех пор, пока не встретишь людей, не знающих моря, не видевших ни быстроходных кораблей, ни длинных корабельных весел. Запомни, — если встречный путник увидит тебя, идущего с веслом, и спросит: «Что за лопату несешь ты на блестящем плече, чужеземец?», — ты можешь воткнуть свое весло в землю: ты окончил свое странствие. Тогда ты вернешься домой, и смерть не застигнет тебя на туманном море. Медленно и спокойно ты подойдешь к ней, украшенный светлой старостью.

— Пусть совершится всё, что назначили мне боги, — ответил старцу Одиссей. И тень прорицателя отошла от Одиссея и скрылась в толпе других теней.

Тогда Одиссей допустил тень матери к яме. Напившись крови, Антиклея узнала сына и с тяжелым вздохом спросила:

— Как сумел ты, живой, проникнуть сюда, сын мой? Скажи мне, неужели ты прибыл сюда прямо из Трои, неужели ты всё еще не видал Итаки, ни отчего дома, ни семьи?

— Милая мать, — ответил Одиссей, — в царстве Аида я должен был вопросить о своей судьбе Тирезия Фивского. Нет, я еще не видел нашей отчизны. Я скитаюсь бесприютно с той самой поры, как поплыл в Илион с великим царем Агамемноном на гибель троянам. Но поведай мне, какая неумолимая судьба предала тебя смерти? Долгая болезнь свела тебя в могилу? Или богиня Артемида, убивающая тихой стрелой, внезапно поразила тебя?[41] Расскажи мне об отце моем Лаэрте и о моем сыне Телемаке; я покинул его младенцем и ничего с тех пор не знаю о нем. Считают ли меня в народе погибшим, отдан ли кому-нибудь мой царский сан? Что делает моя жена Пенелопа? Ждет ли она меня или уже вышла снова замуж за какого-нибудь из знатных ахейцев?

— Пенелопа ждет твоего возвращения, — отвечала Антиклея, — она проводит дни и бессонные ночи в слезах и тоске. Итакийцы также еще никого не выбрали царем на твое место. Они всё еще надеятся, что вернешься ты, мудрейший из царей. Юный Телемак, твой сын, еще не возмужал и не посвящал еще пряди своих волос Аполлону.[42] Но скоро уже он начнет управлять твоим домом как твой сын и наследник. Лаэрт, отец твой, живет в стороне от города, в маленькой хижине посреди своего сада. В дождливое зимнее время он спит на полу возле очага со своими рабами, а летом находит себе ложе в саду или в винограднике, на куче прошлогодних листьев. Он сокрушается и плачет, думая о тебе и о своей безотрадной старости. Так же и я пришла к смерти. Меня погубила не тихая стрела Артемиды, и не болезнь медленно разрушила мое тело. Нет, тоска о тебе, мой милый сын, о твоем светлом разуме, доброжелательном нраве отняла у меня жизнь. Горе! Я не могу даже обнять тебя на прощанье: беспощадная сила погребального огня истребила мои мышцы и кости и крепкие жилы. Милый сын мой, возвращайся опять на радостный свет и помни всё, что я тебе рассказала.

Антиклея грустно взглянула на сына и удалилась от ямы.

Вдруг Одиссей увидел, что к нему приближается тихой походкой величавая тень. В ней он узнал Атрида Агамемнона, вождя ахейцев. За ним следовали его сподвижники — микенские воины. Одиссей узнал их всех; с ними он простился у берегов Троады, когда они покидали разрушенный Илион. Взволнованный Одиссей опустил меч перед тенью своего боевого товарища. Напившись крови, Агамемнон узнал Одиссея. Тяжело вздохнул он и попытался обнять товарища, — напрасно: руки не слушались, не было в них силы, некогда оживлявшей могучее тело. В горестном волнении Одиссей обратился к мертвому другу:

— Вождь народов, Атрид, владыка Агамемнон! — воскликнул он. — Ты ли это? Кто погубил тебя? Может быть, воздыматель валов Посейдон разбил твой корабль? Или враг пронзил тебя копьем в битве?

— Нет, благородный Одиссей, — ответил Агамемнон, — нет, корабль мой не был разбит Посейдоном и не убил меня в бою честный противник. Узнай мою плачевную участь: пока я сражался под стенами Трои, мой родич Эгист решил захватить власть в Микенах. Ему помогала Клитемнестра, моя злодейка-жена. Они сговорились убить меня, когда я вернусь с полей Троады. И вот ахейское войско вернулось в Микены. Я привез богатую добычу, много скота и рабов. Между ними была Кассандра, пророчица, вещая дочь Приама. Она досталась мне при разделе добычи. Кассандра предостерегала меня от предательства, но я не внял ей, несчастный! В честь моего возвращения Клитемнестра устроила веселый пир. Когда мы все сидели за обильными столами без шлемов и лат и крепкое вино отуманило наш ум, Эгист со своими сообщниками вероломно напали на нас. Меня и всех моих товарищей поразили насмерть копья предателей. Последнее, что я услышал, были громкие крики Кассандры: Клитемнестра своей рукой вонзила ей в грудь острый нож. Я лежал на земле и обливался кровью, но еще попытался протянуть руку к мечу. Напрасно: силы уже покинули меня. А Клитемнестра равнодушно отвернулась и пошла прочь. О счастливый Одиссей! Тебе не грозит гибель в родном доме, твоя Пенелопа верна и разумна. Ты вернешься и прижмешь к груди своего сына. А мне жестокая жена не дала даже насладиться видом моего милого Ореста!