Приключения Конан Дойла - [11]

Дик нарисовал прелестный карандашный портрет пятилетнего Артура — серьезный большеглазый ребенок задумчиво смотрит с него на художника. Сохранилась фотография 1865 года Артура с отцом: костюмчик (неизменные короткие штанишки) явно велик ему, куртка с отложным кружевным воротником, высокие ботинки. Он внимательно смотрит в камеру, держа отца за руку. Чарльз Дойл в сюртуке и светлых брюках, он небрежно облокотился на этажерку с цветами, в одной руке — сверкающий цилиндр, в другой — ладошка Артура. Типичная картинка в респектабельном викторианском духе, глядя на нее, ни за что не подумаешь, что этот элегантный джентльмен страдает алкоголизмом.

Мэри делала все, чтобы пьянство Чарльза не омрачало детям жизнь. Она считала каждое пенни, и они худо-бедно всегда были сыты и прилично одеты. Дик говорил, что в глазах ее читалась “железная решимость” и “она ни в грош не ставила чужое мнение”. Всякий раз, как они перебирались с одной убогой съемной квартиры на другую, она старательно наводила там чистоту и уют, а по вечерам рассказывала детям свои волшебные истории. Когда вечером Чарльз, пошатываясь, возвращался домой, она всячески обихаживала его, несмотря на то что почти постояно была беременна очередным ребенком.

Главной отрадой ее жизни был обожаемый сын, ее гордость и надежда. Нельзя сказать, что она не любила дочерей, но к Артуру Мэри питала особую привязанность. Она рано научила его читать, и вскоре он открыл для себя “Айвенго” В. Скотта, которого перечитывал вновь и вновь, а также приключенческие рассказы М. Рида и Р. Баллантайна. Чтение стало его страстью. Он проглатывал книги одну за другой, и в местной библиотеке ему даже строго указали, что по их правилам книги нельзя менять чаще чем дважды в день. Совсем еще мальчишкой, даже не подростком, он уже избороздил с героями любимых книг все моря и океаны, знал Скалистые горы как свои пять пальцев, умел дышать под водой через тростник, сплавляться по горным рекам, скакать на необъезженном мустанге, запутывать следы, мог одолеть в рукопашной сколько угодно индейцев… Словом, не было такого подвига, который он мысленно не совершил бы.

Так что, по-видимому, он был обречен стать писателем. Первый рассказ Дойл сочинил в шесть лет — про бенгальского тигра. Исполненный величайшей гордости, он отослал свой шедевр крестному в Париж. “Я писал на больших листах, четким решительным почерком — по четыре слова на строчке — и рисовал на полях иллюстрации пером. Там был человек и был тигр. Кто из них главный герой, я не помню, но это не так и важно, ибо, встретившись, они стали одно. Я был реалистом в эпоху романтизма. Мой герой принял безвременный конец, что было описано и нарисовано, но, когда тигр проглотил его, я обнаружил, что не знаю, куда двигаться дальше.

“Очень просто загнать человека в ловушку, и очень трудно его оттуда вытащить”, — понял я тогда, и впоследствии не раз убеждался, сколь справедлив мой детский афоризм. В тот раз обстоятельства оказались сильнее меня, и тигр расправился не только с героем, но и с сюжетом”.

В семь лет Артура отправили в школу Ньюингтон в Эдинбурге. Он говорил потом, что там царили жестокие нравы, в духе романов Диккенса, “учитель, рябой одноглазый мошенник” нередко колотил учеников.

В те годы Артур жил у Мэри Бартон, друга их семьи. Ее дом находился в двух милях от центра города, и, хотя формальным поводом для переезда Артура была близость к школе, на самом деле мать наверняка хотела оградить его от семейных неурядиц и сложностей.

У брата Мэри, известного адвоката, библиофила и историка Джона Хилла Бартона, был сын Уильям, с которым Артур вскоре очень сдружился. Мальчики вместе удили рыбу в небольшом быстром ручье в саду рядом с домом, а еще Уильям познакомил его с искусством фотографии. (Потом Дойл посвятит ему свой второй роман “Торговый дом Гердлстон”.) В феврале 1866 года, пока Артур жил у Мэри Бартон, у него родилась сестра Кэролайн Мэри (Лотти) Бартон, которую Мэри Дойл назвала так в знак признательности своей подруге.

Прожив два года у Бартонов, Артур вновь присоединился к семье, когда та в очередной раз переехала — на сей раз на верхний этаж дома номер 3 по Сайеннес-Хилл-плейс. То был узкий мрачный тупик, застроенный высокими серыми домами, где жилье сдавали внаем беднякам. Рядом, на Сайеннес-Гарденс, в благоустроенных виллах жили те, кто побогаче.

Дойлы платили за жилье девятнадцать фунтов в год, лишь на треть меньше, чем на Пикарди-плейс, но и эта экономия была существенной при их скудном достатке, в первую очередь связанном с пьянством Чарльза. Это зло не раз упоминается в книгах Артура, но о своем отце он никогда не сказал ни одного худого слова, напротив, вспоминал его с неизменной симпатией. Между тем Мэри родила шестого ребенка, Констанс Амелию Монику (Конни), 4 марта 1868 года.

Мальчишки, жившие на Сайеннес-Гарденс, враждовали с обитателями Сайеннес-Хилл, и однажды было решено устроить кулачный поединок между вожаками от обеих сторон. Скорее всего, эта идея принадлежала Артуру, и поскольку он был высок и силен для своих лет, то его и выбрали. Кто победил, нам неизвестно, но Дойл пишет, что битва, состоявшаяся в саду одной из вилл, была “замечательным состязанием во много раундов”. Домой Артур вернулся изрядно потрепанный, с синяком под глазом, но на причитания Мэри негодующе возразил: “Да вы пойдите поглядеть, какой фингал у Эдди Таллока!”