Приключения Каспера Берната в Польше и других странах - [42]

Как ни хотелось Касперу расспросить рыцаря о том, где тому довелось увидеть его портрет, и вообще расспросить о том, что творится в Польше, но юноша уже начинал привыкать к осторожности.

– Если вам нужно передать весточку домой, – повторил рыцарь, – сообщите, где вас можно найти, и я… Но прежде всего я, по приказанию этих прекрасных синьорин, должен проводить вас до дому…

– О нет, благодарю вас, я чувствую себя отлично, – возразил Каспер, морщась от боли под левой лопаткой. – Из Рима я попаду домой, возможно, раньше вашего, – добавил юноша краснея. (Вести застольные беседы Каспер научился, но лгать ему по-прежнему было трудно) А встретиться мы сможем в этом же трактире, – добавил он, с раскаянием понимая, какой черной неблагодарностью платит человеку, столь самоотверженно пришедшему ему на помощь.

«Не все же рыцари этого заслужившего столь печальную славу ордена убийцы, грабители и клятвопреступники!» – уговаривал себя юноша, но так и не добавил ни одного приветливого слова.

Условившись о дне и часе встречи, новые знакомые расстались.

«Фон Эльстер… Фон Эльстер… Почему мне так знакомо это имя?» – думал Каспер по дороге к палаццо Мадзини.

И только перед отходом ко сну припомнил, что о рыцаре фон Эльстере из Эльстерштейна, отличном товарище и воспитаннике отцов доминиканцев, писал ему из Мандельштамма Збышек Суходольский.

Глава девятая ПАОЛО РОТТА

Целебная мазь Беатриче воистину оказалась чудодейственной: беспокоившая Каспера колотая рана под лопаткой быстро стала затягиваться. Но, к величайшему огорчению юноши, на левый глаз его продолжал наплывать огромный синяк, а нос, несмотря на примочки, совершенно утратил свою красивую форму.

Каспер уже с тревогой дожидался дня, когда кардинал освободится от дел в папской курии и сможет его принять. Надо сказать, что и Беатриче, и даже маленькая отважная Марчелла не оставались равнодушными к переживаниям своего гостя: Беатриче ежеминутно измеряла синяк Каспера, а Марчелла старательно меняла примочки. Наконец Беатриче, посовещавшись со своей служанкой и наперсницей, заявила огорченно:

– Мы решили вас не мучить. Синяк стал еще больше, а то, что он вместо синего делается желтым и зеленым, нисколько вас не украшает. Я ежедневно молюсь вашему святому Гаспаре, чтобы к тому времени, как кардинал вас вызовет, всё окончательно зажило… А если дядя заметит… Я буду подслушивать под дверью, и, как только он обратит внимание на ваши синяки и ссадины, я брошусь к его ногам и расскажу, как храбро и великодушно вы себя вели!

Каспер мог бы объяснить синьорине, что подслушивать под дверью недостойно девицы из такого знатного рода, но как он мог это сделать после того, что ему рассказали о папе Александре из знатного рода Борджиа!

По плану, разработанному великим Леонардо да Винчи, в покои папы были проведены слуховые трубы из всех помещений его кардиналов, и его святость развлекался тем, что подслушивал их разговоры.

После смерти Александра об этом пошли толки в Риме, и даже сейчас, много лет спустя, Каспер слышал, как в простом народе возмущались тем, что великий художник должен был тратить свое драгоценное время на такие капризы. Люди более осведомленные молчали, так как неизвестно было, не прибегает ли и папа Юлий Второй к такого же рода развлечениям.

Каспер так и не сделал никакого замечания Беатриче и только с благодарностью склонился к ее руке.

– Синьорина очень добра ко мне, но я надеюсь, что сам смогу отстоять себя в глазах кардинала. Скорее всего, упреки его высокопреосвященства будут справедливы, и я приму их с покорностью.

Опасаясь недовольства Мадзини, Каспер, однако, даже не мог представить себе всех последствий драки у трактира.

Разговор в библиотеке, случившийся на шестой день пребывания Каспера в Риме, заставил юношу серьезно призадуматься над тем, насколько он заслуживает доверия вармийского владыки и отца Миколая и не ошиблись ли они в выборе гонца.

Лицо юноши, к счастью, постепенно принимало свой обычный вид. И все-таки, несмотря на тщательно заклеенные пластырем ссадины, а также на то, что, разговаривая с кардиналом, Каспер старался поворачиваться к нему правой, менее пострадавшей стороной лица, его высокопреосвященство, необычно строго оглядев юношу, сказал:

– Мне думается, будет излишним упрекать вас в неосмотрительности, вы и сами, очевидно, достаточно себя упрекаете… О драке вашей мне известно… Я хочу только разъяснить вам, к чему бы повело, если бы вы пострадали более серьезно… Нет, я беспокоюсь не о вас, – добавил кардинал в ответ на успокоительный жест своего гостя, – я хочу, чтобы вы поняли, что произошло бы, будь вы лишены возможности выполнить возложенную на вас миссию. Человек, отдавший себя служению важному делу, обязан ради этого забыть обо всем: о доме, о родных, о любимой женщине, о славе, о тщеславии, о любых мелких, свойственных всем нам слабостях… Страшно подумать, что произошло бы, если бы вы не смогли сейчас отправиться в Константинополь и получить нужные письма!

– В Константинополь?! – Каспер даже вздрогнул от неожиданности.

«Ага, значит, это и будет тот „небольшой переход по морю“, о котором говорил Учитель!»