Приключения Каспера Берната в Польше и других странах - [4]

– А кто примет участие в этом диспуте? – сердито отозвался Генрих Адлер. – Выступит кто против Коперника – епископ Ваценрод со света его сжить постарается… Выступит кто за него – опять же профессор Ланге ваш злобой изойдет, а у него, у Ланге, говорят, сильная рука у отцов инквизиторов есть…

– Не болтай глупостей, Щука, – произнес Збигнев спокойно. – Истинно верующему нечего опасаться учения Коперника.

Генрих Адлер вскинул было свою белокурую голову, но промолчал. Вместо него отозвался Сташек:

– Паны дерутся, а у холопов чубы болят. Да что тебе за дело, Генрих, до Коперника этого и до Ланге? Другая у нас забота. Вон у батьки твоего корове всю соломенную крышу скормили… Пускай ясновельможные морочат себе голову всякими спорами да диспутами!

– Не понимаю я тебя, Жбан… Уж верно, что «жбан» – тебе бы только пиво хлебать! – сказал Каспер с сердцем. – И нечего тебе придираться к ясновельможным: и Збигнев, и Каспер, и Станислав, и Генрих здесь, в этой каморке, равны… А о диспуте скажу так: сам его святейшество, наместник бога на земле, папа Юлий Второй повелел проводить ученые диспуты для утверждения людей в истинной вере и в противодействие ересям. Почему бы действительно не пригласить нашему ректору каноника Коперника? Пусть изложит суть своей теории об устройстве Вселенной, потому что мы до сих пор не знаем, в чем она заключается… Стыдно сказать – это мы-то, студенты, изучающие ход небесных светил! Прошлым летом в Гданьске я услышал о Копернике впервые не от профессора и не от студента, а от капитана…

– Коперник, говорят, имеет звание доктора церковного права. А вот Ланге убежден, что и звание это куплено за деньги Вармийского капитула, – сказал Збигнев. – Словом, надо думать, что каноник сей не получил образования, достаточного для того, чтобы пускаться в рассуждения об устройстве Вселенной. И вот такой-то неуч собирается пересмотреть всю науку астрономии наново!..

Каспер остановил товарища движением руки.

– Летосчисление Юлианское тоже было в свое время одобрено и принято отцами церкви, – сказал он, – однако ты слышал, Збышек, сейчас в Риме папа, сверившись с учеными-астрономами, счел возможным признать его устаревшим. Сейчас в папской курии собираются приступить к исправлению календаря.

– Вот и натворят бед, – с полным ртом пробормотал Сташек. – В городах, конечно, народ просвещенный, а ты бы по деревням поездил! Как начнут бедные сельские ксендзы пасху с Зеленым праздником[7] путать, проклянут они и папу, и астрономов его ученых… Вот хотя бы Вармию взять: еще от одной напасти не спаслись (тяжелая рука у епископа Ваценрода – десятину церковную он вместе со шкурой сдирает), а тут на их головы исправление календаря! И без того путаница у бедных ксендзов с ведением церковных книг… Ну ладно, детки, нам пора на боковую…

– Хотя неплохо было бы, – добавил Жбан, лукаво косясь на Каспера и Збышка, – чтобы отец ректор и впрямь пригласил к нам Коперника, только не на диспут, а просто взамен вашего уважаемого профессора Ланге… А тот пускай себе составляет гороскопы. Из-за гороскопов он, видно, и окрысился на Коперника.

– А Ланге к тому же еще и с кшижаками знается, – заметил Генрих. – В прошлом году ездил к магистру Ордена гороскоп составлять…

Никто из студентов не заметил, как дверь чуть приоткрылась, в нее просунулась лисья мордочка педеля Кристофора и тотчас же исчезла. Збигнев обернулся было на скрип, но ничего подозрительного не заметил.

– Я не заступаюсь за профессора Ланге, – заметил он горячо, – да и не нам, неучам, за него заступаться: в своем деле он человек сведущий. Это только Жбан может думать, что людьми руководят одни корыстные помыслы…

Каспер хотел что-то возразить, но Збышек круто повернулся в его сторону:

– А ты, Рыжий, ни богословием, ни астрономией по-настоящему не интересуешься… Задаст тебе профессор задачу – ты ее выполнишь, да и астрономия нужна тебе только для того, чтобы по звездам точнее определять положение корабля. А для меня наука – подкрепление веры! Прошла пора, когда смиренным прихожанам можно было проповедовать христианское учение и подкреплять свои проповеди только ссылками на священное писание. Теперь, как вы сами знаете, развелось столько еретиков и хулителей веры, что возражать им нужно в полном всеоружии науки! Да что я толкую; все вы отлично знаете, о чем я мечтаю…

– О борьбе с еретиками? Ступай тогда к отцам инквизиторам! – сказал Генрих гневно.

– Да что ты, Щука, – примирительно возразил Каспер, – не к чему тебе поминать инквизиторов. Збигнев под руководством отцов доминиканцев отправится проповедовать христианство диким язычникам…

Но Генриха не так просто было унять.

– Крестом и мечом насаждать веру? – весь вспыхнул он. – Чем же тогда он лучше кшижаков?!

Збигнев поднялся с места и изо всех сил ударил по столу кулаком.

– Кшижаки под прикрытием веры шли завоевывать исконные славянские земли! Они и сейчас на наше Приморье зарятся… Стыдно сказать, но даже здесь, в Кракове, я слышу иной раз, как нашу Вармию иные называют на немецкий лад – «Эрмлянд»!

– В старину поляки знали название «Лаба», а нынче ее Эльбой стали звать, – заметил Каспер.