Приключения капитана Кузнецова - [10]
Час или больше я лежал на траве, стиснув виски руками, стараясь не двигаться и ни о чем не думать. Спину начало обдавать приятным холодком, боль медленно покидала виски и голову. И, казалось, не было конца моей радости, когда, повернувшись на спину, я увидел над поляной чистое голубое небо.
Но… ослепление может повториться и… остаться навсегда!.. Значит близится смерть… приходит конец, такой нелепый и бесславный конец?.. Нет, нет!.. Этого не должно случиться… Мне надо… я хочу жить!.. Жить для того, чтобы смотреть на такие вот цветущие поляны, дышать запахом сибирской тайги… любить. Да-да! Именно любить! Любить Светлану, любить кружащие голову полеты за облака в безбрежную синеву неба на рокочущей стальной птице!.. Любить свой край, край степей и пустынь, тундр и тайги, край всех красот природы и гигантских строек. Надо жить и для того, чтобы — если понадобится — опять подняться в воздух на истребителе для защиты жизни миллионов наших людей. Вот тогда, в бою, зная за что, не стыдно и не страшно умереть.
Ведь даже матери, оплакивающие гибель сыновей на фронте, находят успокоение в том, что они погибли за жизнь других, за Родину… А такая нелепая смерть среди тихой и мирной природы совсем убьет мою старенькую мать. Знает ли она о моей судьбе? Увижу ли еще ее лицо? Поглажу ли ее горячие, измученные многолетней нелегкой работой руки?
Вспомнилось далекое детство, спрятанная в вишневых садах степная украинская деревня с глазастыми белыми хатами. Деревню разрезает пополам маленькая, но быстрая и полноводная речушка. Она с шумом прыгает мимо хат по гранитным уступам и только за деревней, среди широких цветущих лугов, становится тихой и кроткой.
Каждый год в мае, в начале каникул, я клал в школьную сумку кусок хлеба, бутылку молока, пару огурцов и, вырезав в лозняке киек, гнал корову на луга. И каждый день с утра до вечера, с весны до осени оставался один на один с полной удивительных загадок природой, со своими мечтами. Так было до седьмого класса. Потом начались дальние летние путешествия и экскурсии с учениками: по Крыму, в Черный и Бежбайрацкий леса, в плавни Приднепровья, в заповедник Аскания Нова. На цветущем лугу родилось, а в походах окрепло желание стать ботаником или географом, а потом захотелось стать и тем и другим — геоботаником.
И трудно сказать, кто из близких привил мне любовь к труду и жажду к познанию природы. Отец погиб от выстрела из кулацкого обреза в коллективизацию еще до моего рождения; мать почему — то считала, что я и без ее советов и подсказок найду свою дорогу в жизни и что этот путь будет самым верным.
С седьмого класса главным воспитателем и наставником в жизни был комсомольский коллектив. Я всегда чувствовал его руку, то строгую и требовательную, то сильную и дружескую. Так было в семилетке, потом в техникуме, в университете.
И, наверное, я никогда не был бы военным летчиком, если бы на мою страну не навалились фашистские полчища, не пошли топтать цветущие луга окованными сталью сапогами.
Когда грянула война — я был на втором курсе биологического факультета Московского госуниверситета имени Ломоносова — мы всей комнатой ушли в военкомат просить о посылке на фронт. Не легко было этого добиться. Кроме нас, туда пришли тысячи таких же будущих ботаников, географов, металлистов, — математиков, геологов… Да разве всех перечтешь. Трое суток мы не покидали военкомата и все же своего добились.
Когда мне предложили пойти в летное училище, я даже не думал возражать. И вскоре летное дело стало не только осознанно необходимым, но и любимым делом, хотя любовь к живой природе никогда не покидала меня.
Приземлишься, бывало, на прифронтовом аэродроме в Румынии, в Польше или в Венгрии и сразу же хочется побежать в лес, на поля, хочется узнать, какие там растут травы, какие водятся насекомые и птицы, что сеют на полях крестьяне.
После войны, продолжая летать, я не мог смириться с мыслью оставить биологию, с одинаковым интересом читал в печати о достижениях в биологической науке и о новинках в самолетостроении и поступил на заочное отделение биологического факультета университета.
Товарищи по работе часто подсмеивались над моим выбором второй специальности, говорили, что авиация и геоботаника несовместимы и что, наконец, вообще человеку две специальности ни к чему.
Если хочешь быть настоящим специалистом, то должен отдать всего себя и до конца какой-то одной выбранной тобою специальности, изучить ее до глубины, овладеть в совершенстве. А погонишься за двумя зайцами — не догонишь ни одного.
Я часто думал над их советами и всегда приходил к убеждению, что современному специалисту, в какой бы области он не работал, надо владеть и другой специальностью. Инженер и музыкант, врач и химик, агроном и поэт, геолог и ихтиолог, ботаник и писатель. К этому подводит нас развитие советской науки и техники, всесторонность развития знаний нашей молодежи. Ведь были же и есть у нас люди, прекрасно владевшие и владеющие двумя специальностями. Отто Юльевич Шмидт — знаменитый математик и географ-путешественник, академик Обручев — исследователь, геолог и писатель, академик Холодковский — хирург, энтомолог и переводчик произведений Гете, Ботвинник — инженер и шахматист с мировым именем, академик Кржижановский — ученый-электрик и поэт. Да мало ли таких!