Но въ этой угрюмой странѣ – какая грусть и безмолвіе! Рѣзкій, палящій вѣтеръ, ни одного даже засохшаго листочка, ни одной былинки…
Однакожъ это воскресеніе было днемъ радости для путешественниковъ, потому что они нашли наконецъ средства, недостатокъ которыхъ неминуемо погубилъ-бы ихъ.
Путешественники ускорили свои шаги; собаки везли сани съ большею энергіею, Дэкъ лаялъ отъ радости, и вскорѣ отрядъ прибылъ къ американскому судну.
Porpoise вполнѣ занесло снѣгомъ. Онъ не имѣлъ ни мачтъ, ни рей, ни снастей: вся его оснастка погибла во время крушенія. Судно засѣло между скалами, совершенно невидимыми въ настоящее время. Отъ силы удара Porpoise легъ на бокъ, и жить въ немъ, по всему вѣроятію, не было никакой возможности.
Капитанъ, докторъ и Джонсонъ убѣдились въ этомъ въ то время, когда проникли – не безъ труда впрочемъ – во внутренность судна. Чтобы дойти до люка, надобно было расчистить пятнадцать футовъ снѣга; но, въ общей радости, дикіе звѣри, которыхъ слѣды во множествѣ замѣчались на ледяной полянѣ, не тронули драгоцѣнный складъ съѣстныхъ припасовъ.
– У насъ нѣтъ здѣсь недостатка въ съѣстныхъ припасахъ и топливѣ, но жить на кораблѣ, какъ кажется, нельзя,– сказалъ Джонсонъ.
– Въ такомъ случаѣ, надо построить снѣжный домъ,– отвѣтилъ Гаттерасъ,– и поудобнѣе устроиться на материкѣ.
– Разумѣется,– сказалъ докторъ. Но не должно спѣшить; будемъ дѣйствовать благоразумно. Въ крайнемъ случаѣ можно помѣститься на суднѣ, а между тѣмъ, займемся постройкою прочнаго дома, способнаго защитить насъ отъ холода и дикихъ звѣрей. Я буду архитекторомъ; вотъ увидите, какъ я стану работать.
– Я не сомнѣваюсь въ вашемъ искусствѣ, докторъ,– отвѣтилъ Джонсонъ. Устроимся получше и затѣмъ составимъ опись вещамъ, находящимся на суднѣ. Къ сожалѣнію, я не вижу здѣсь ни шлюпки, ни ялика, а изъ остатковъ судна едва-ли можно построить шлюпку.
– Какъ знать! – отвѣтилъ докторъ. Со временемъ и при помощи размышленія можно многое кое-что подѣлать. Въ настоящее время дѣло идетъ не о плаваніи, а o постройкѣ постояннаго убѣжища, поэтому я предлагаю: не составлять сразу многихъ плановъ, но каждымъ заняться своевременно.
– Это вполнѣ благоразумно,– сказалъ Гаттерасъ. Начнемъ съ необходимаго.
Путешественники покинули судно, возвратились въ санямъ и сообщили о своихъ намѣреніяхъ Бэллю и Альтамонту. Бэлль изъявилъ готовность работать. Американецъ, узнавъ, что его судно ни въ чему не годно, только покачалъ головою. Но какъ въ настоящее время всякаго рода пререканія были-бы неумѣстны, то рѣшили на нѣкоторое время пріютиться въ суднѣ, а между тѣмъ заняться постройкою большаго дома на материкѣ.
Въ четыре часа по полудни путешественники кое-какъ устроились въ трюмѣ. Изъ обломковъ мачтъ и жердей Бэлль настлалъ почти горизонтальный полъ; въ помѣщеніи поставили закостенѣвшія отъ мороза кушетки, которыя отъ теплоты печи вскорѣ пришли въ свое нормальное состояніе. Альтамонтъ, опираясь на доктора, безъ особеннаго труда прошелъ въ отведенный ему уголокъ. Ставъ ногою на свое судно, онъ съ самодовольствіемъ вздохнулъ, что, по мнѣнію Джонсона, не предвѣщало ничего добраго.
– Онъ чувствуетъ себя дома и, повидимому, приглашаетъ насъ къ себѣ.
Остальная часть дня была посвящена отдыху. Подъ дѣйствіемъ западнаго вѣтра, установилась перемѣнчивая погода; термометръ показывалъ двадцать шесть градусовъ (-32° стоградусника).
Porpoise находился внѣ полюса холодовъ, подъ относительно менѣе холодною, хотя и болѣе сѣверною широтою.
Въ этотъ день путешественники съѣли остатки медвѣжьяго мяса съ небольшимъ количествомъ сухарей, найденныхъ въ отдѣленіи для провіанта, выпили по нѣсколько чашекъ чаю и, одолѣваемые истомою, вскорѣ погрузились въ глубокій сонъ.
На слѣдующій день Гаттерасъ и его товарищи проснулись довольно поздно. Мысли ихъ приняли теперь совершенно другое направленіе; ихъ не тревожила уже неувѣренность въ завтрашнемъ днѣ и они думали только о томъ, какъ-бы поудобнѣе устроиться. Они считали себя переселенцами, прибывшими на мѣсто своего назначенія и, забывая о тягостяхъ пути, старались только создать для себя сносное будущее.
– Уфъ! – вскричалъ докторъ, вытягивая руки.– A какъ пріятно не задаваться вопросомъ, гдѣ отдохнемъ вечеромъ и что буденъ ѣсть завтра.
– Прежде всего приступимъ къ описи судна,– сказалъ Джопсонъ.
Оказалось, что на суднѣ находилось слѣдующее количество съѣстныхъ припасовъ: шесть тысячъ сто пятьдесятъ фунтовъ муки, жира и изюма для пуддинговъ; двѣ тысячи фунтовъ солонины и соленой свинины; тысяча пятьсотъ фунтовъ пеммикана; семьсотъ фунтовъ сахара, столько-же шоколада; полтора цибика чаю, вѣсомъ девяносто шесть фунтовъ; пятьсотъ фунтовъ риса; нѣсколько боченковъ маринованныхъ фруктовъ и овощей; большое количество лимоннаго сока и сѣмянъ ложечной травы, щавеля и салата; триста галлоновъ водки и рома. Въ крюйтъ-камерѣ находился большой запасъ пороха, пуль и свинца; въ углѣ и топливѣ не было недостатка. Докторъ тщательно собралъ физическіе и мореходные инструменты, а также большой аппаратъ Бунзена, взятый, вѣроятно, для производства электрическихъ опытовъ.
Словомъ, всѣхъ запасовъ хватило-бы на пять человѣкъ втеченіе двухъ лѣтъ, при выдачѣ полныхъ раціоновъ. Слѣдовательно нечего было опасаться смерти отъ голода или стужи.
