Товарищи доктора охотно принялись-бы за сырую медвѣжатину, но Клоубонни остановилъ ихъ, сказавъ, что чрезъ нѣсколько времени мясо будетъ изжарено.
Войдя въ ледяной домъ, докторъ удивился, что въ немъ такъ холодно. Одъ подошелъ къ печи; огонь въ ней погасъ. Вслѣдствіе утреннихъ занятій и душевныхъ тревогъ, Джонсонъ упустилъ изъ вида возложенныя на него обязанности.
Докторъ поторопился было развести огонь, но не нашелъ ни искорки въ остывшей уже золѣ.
– Потерпимъ немножко, сказалъ онъ себѣ.
Онъ пошелъ къ санямъ за трутомь и спросилъ у Джонсона огниво.
– Печь потухла, сказалъ онъ послѣднему.
– По моей винѣ, отвѣтилъ Джонсонъ.
Морякъ поискалъ въ карманѣ, гдѣ обыкновенно носилъ огниво, и очень изумился, не найдя его тамъ, затѣмъ пошарилъ въ другихъ карманахъ, но столь-же безуспѣшно, вошелъ въ ледяной домъ, во всѣ стороны сталъ переворачивать одѣяло, на которомъ спалъ прошедшую ночь, но по прежнему безъ успѣха.
– Ну, что-жъ? крикнулъ докторъ.
Джонсонъ возвратился и молча въ смущеніи глядѣлъ на своихъ товарищей.
– Нѣтъ-ли у васъ огнива, докторъ? – спросилъ онъ.
– Нѣтъ, Джонсонъ.
– A у васъ, капитанъ?
– Нѣтъ,– отвѣтилъ Гаттерасъ.
– Да вѣдь оно всегда находилось у васъ,– сказалъ докторъ.
– Да… Но теперь его нѣтъ у меня… поблѣднѣвъ, отвѣтилъ старый морякъ.
– Нѣтъ! – вскричалъ вздрогнувъ докторъ.
Другаго огнива не имѣлось и потеря его могла повлечь за собою серьезныя послѣдствія.
– Поищите хорошенько, Джонсонъ,– сказалъ докторъ.
Джонсонъ побѣжалъ къ льдинѣ, изъ-за которой онъ наблюдалъ медвѣдя, затѣмъ прошелъ въ мѣсту сраженія, гдѣ разрубалъ на части медвѣдя, но ничего не нашелъ. Онъ возвратился въ отчаяніи. Гаттерасъ только посмотрѣлъ на Джонсона, во не сдѣлалъ ему ни малѣйшаго упрека.
– Дѣло серьезное,– сказалъ онъ доктору.
– И очень даже серьезное,– отвѣтилъ послѣдній.
– Къ несчастію, у насъ нѣтъ ни одного оптическаго инструмента, нѣтъ подзорной трубы, а то при помощи выпуклыхъ стеколъ мы легко могли бы добыть огонь.
– Знаю,– сказалъ докторъ,– и это тѣмъ прискорбнѣе, что лучи солнца теперь на столько сильны, что могли-бы воспламенить трутъ.
– Что-жъ, сказалъ Гаттерасъ,– приходится утолить голодъ сырымъ мясомъ. Затѣмъ мы отправимся въ дорогу и постараемся какъ можно скорѣе достичь судна.
– Да,– въ раздумьѣ говорилъ докторъ. Да… По меньшей мѣрѣ, это возможно… Да и почему-бы нѣтъ?.. Можно попробовать…
– О чемъ вы задумались? – спросилъ у него Гатгерасъ.
– Мнѣ пришла въ голову одна мысль…
– Мысль? – вскричалъ Джонсонъ. Въ такомъ случаѣ мы спасены!
– Но удастся-ли осуществить ее – это еще вопросъ,– сказалъ докторъ.
– Въ чемъ-же дѣло? – спросилъ Гаттерась.
– Такъ какъ зажигательнаго стекла у насъ нѣтъ, то остается только сдѣлать его.
– Изъ чего? – спросилъ Джонсонъ.
– Изъ льда.
– Какъ? Вы полагаете?..
– Почему-бы и не полагать? Все дѣло состоитъ въ томъ, чтобы сосредоточить лучи солнца въ одномъ фокусѣ, но это можетъ быть достигнуто какъ при помощи льда, такъ и при помощи лучшаго зажигательнаго стекла.
– Можетъ-ли это быть? – спросилъ Джонсонъ.
– И очень даже, только я предпочелъ-бы прѣсноводный ледъ льду изъ соленой воды. Первый прозрачнѣе и тверже.
– Если не ошибаюсь, сказалъ Джонсонъ, указывая на hummock, находившійся въ ста шагахъ,– эта почти темная глыба льда и ея зеленый цвѣтъ показываютъ…
– Вы правы. Пойдемъ, друзья мои. Возьмите вашъ топоръ, Джонсонъ.
Всѣ они отправились къ льдинѣ, которая дѣйствительно оказалась прѣсноводною.
Докторъ приказалъ отрубить отъ нея одинъ кусокъ и сталъ вчернѣ обдѣлывать его топоромъ, затѣмъ, при помощи ножа, нѣсколько выровнялъ его поверхность и, наконецъ, мало по малу отполировалъ рукою.
Возвратившись ко входу въ ледяной домъ, онъ взялъ кусокъ трута и приступилъ къ производству опыта.
Солнце свѣтило ярко; докторъ подставилъ ледяное зажигательное стекло подъ лучи солнца и сосредоточилъ ихъ на кускѣ трута, который чрезъ нѣсколько секундъ воспламенился.
– Ура! Ура! – вскричалъ не вѣрившій своимъ глазамъ Джонсонъ. Ахъ, докторъ, докторъ!
Старый морякъ не могъ совладать со своимъ восторгомъ и, точно полоумный, бѣгалъ взадъ и впередъ.
Докторъ вошелъ въ ледяной домъ; черезъ нѣсколько минутъ печь загудѣла и пріятный запахъ жаренаго извлекъ Бэлля изъ состоянія оцѣпенѣнія.
Не трудно догадаться, съ какимъ восторгомъ путешественники принялись за обѣдъ; однакожъ, докторъ совѣтовалъ имъ поудержаться, и подавая собою примѣръ умѣренности, пересталъ вскорѣ ѣсть и сказалъ:
– Сегодня выдался счастливый денекъ, и у насъ хватитъ съѣстныхъ запасовъ на все время путешествія. Но не слѣдуетъ предаваться нѣгамъ Капуи, и мы поступимъ благоразумно, если отправимся въ путь.
– Мы находимся не больше какъ въ сорока восьми часахъ отъ Porpoise'а,- сказалъ Альтамонтъ.
– Надѣюсь,– засмѣявшись отвѣтилъ докторъ,– что мы найдемъ тамъ достаточно топлива.
– Да,– сказалъ американецъ.
– Если мое зажигательное стекло оказывается теперь вполнѣ удовлетворительнымъ,– отвѣтилъ докторъ,– то вовремя безсолнечныхъ дней оно будетъ оставлять желать многаго. A такихъ дней наберется не мало въ мѣстахъ, удаленныхъ отъ полюса меньше чѣмъ на четыре градуса.
– Да, меньше чѣмъ на четыре градуса,– вздохнувъ сказалъ Адьтамонтъ. Мое судно находится тамъ, гдѣ не бывало до него ни одно судно!
