– И обо всемъ этомъ говорили? – спросилъ Альтамонтъ.
– Не только говорили, но и очень серьезно писали. Капитанъ Сайнесъ, нашъ соотечественникъ, предлагалъ Гумфри, Деви, Гумбольдту и Араго предпринять путешествіе къ центру земли, но эти ученые уклонились отъ приглашенія.
– И прекрасно сдѣлали.
– Полагаю. Какъ-бы то ни было, но вы видите, друзья мои, что относительно полюса воображеніе предоставляло себѣ полнѣйшую свободу и что, рано или поздно, въ этомъ отношеніи придется возвратиться къ голой дѣйствительности.
– Увидимъ,– сказалъ Джонсонъ, не покидавшій своей идеи проникнуть въ центру земли.
– Отложимъ экскурсію до завтрашняго дня,– сказалъ докторъ, улыбнувшись при высказанномъ старымъ морякомъ сомнѣніи,– и если здѣсь есть особенное отверстіе, ведущее къ центру земли, то мы вмѣстѣ отправимся въ путь.
Послѣ интересной бесѣды всѣ поудобнѣе устроились въ пещерѣ и погрузились въ сонъ.
Всѣ,– за исключеніемъ Гаттераса. Но почему-же этотъ необыкновенный человѣкъ не спалъ?
Развѣ онъ не достигъ цѣли своей жизни? Не выполнилъ-ли онъ свои завѣтные, отважные замыслы? Почему въ этой пылкой душѣ вслѣдъ за тревогами не наступило отрадной спокойствіе? Не должно-ли было предположить, что, осуществивъ свои мечты, Гаттерасъ подпадетъ нѣкотораго рода изнеможенію и что его ослабѣвшіе нервы потребуютъ отдыха? Вполнѣ естественно, что, добившись успѣха, Гаттерасъ долженъ былъ испытать чувство истомы,– обыкновенное послѣдствіе удовлетвореннаго желанія.
Но не такъ было на самомъ дѣлѣ. Гаттерасъ казался болѣе возбужденнымъ, чѣмъ когда либо. Однакожъ, не мысль о возвратномъ пути тревожила его. Не хотѣлъ-ли онъ отправиться еще дальше? Неужели его честолюбіе путешественника не имѣло предѣловъ, и не считалъ-ли онъ міръ слишкомъ малымъ, такъ какъ ему, Гаттерасу, удалось обойти вокругъ земнаго шара?
Какъ-бы то ни было, но спать онъ не могъ, не смотря на то, что первая ночь, которую онъ проводилъ подъ полюсомъ міра, была ясна и спокойна. Ни одной птицы въ раскаленной атмосферѣ, ни одного животнаго на пепельной почвѣ, ни одной рыбы въ кипящихъ волнахъ… Только вдали слышался глухой ревъ горы, надъ вершиною которой носились клубы свѣтящагося дыма.
Когда Альтамонтъ, Бэлль, Джонсонъ и докторъ проснулись, Гаттераса въ гротѣ уже не было. Встревоженные, они вышли изъ пещеры и увидѣли стоявшаго на скалѣ капитана. Его взоры были устремлены на вершину вулкана. Онъ держалъ въ рукѣ свои инструменты; очевидно, Гаттерасъ только что окончилъ съемку горы.
Докторъ нѣсколько разъ обращался къ нему, прежде чѣмъ вывелъ его изъ глубокой задумчивости. Наконецъ Гаттерасъ, повидимому, понялъ его.
– Отправимся! – сказалъ Клоубонни, пристально глядя на Гаттераса. Обойдемъ вокругъ острова, тѣмъ болѣе, что мы совсѣмъ готовы къ послѣдней экскурсіи.
– Дѣйствительно, къ послѣдней,– отвѣтилъ Гаттерасъ съ интонаціею, свойственною людямъ, которые бредятъ на яву. Но зато и къ самой дивной! – съ крайнимъ воодушевленіемъ добавилъ онъ.
Говоря это, онъ провелъ рукою по лбу, какъ-бы стараясь успокоить свое внутренное волненіе.
Въ это время къ нему подошли Альтамонтъ, Бэлль и Джонсонъ. Гаттерасъ, казалось, вышелъ изъ состоянія галлюцинаціи.
– Друзья мои,– сказалъ онъ,– благодарю васъ за выказанныя вами мужество и твердость, за ваши сверхчеловѣческія усилія, давшія намъ возможность достигнуть полярнаго материка.
– Капитанъ,– отвѣтилъ Джонсонъ,– мы только повиновались; слѣдовательно вся честь совершеннаго подвита всецѣло принадлежитъ вамъ.
– Нѣтъ! нѣтъ! – пылко возразилъ Гаттерасъ,– всѣмъ намъ: и мнѣ, и Альтамонту, и доктору, словомъ всѣмъ намъ! О, позвольте сердцу моему высказаться! Оно уже не въ состояніи выдержать наплывъ чувствъ радости и благодарности!
Гаттерасъ сжималъ въ своихъ рукахъ руки доблестныхъ товарищей, уходилъ, возвращался, словомъ, не владѣлъ собою.
– Мы только исполнили свой долгъ какъ настоящіе англичане,– сказалъ Бэлль.
– И преданные друзья,– добавилъ докторъ.
– Да,– отвѣтилъ Гаттерасъ,– но не всѣ съумѣли выполнить этотъ долгъ. Иные пали! Но надо простить какъ измѣнникамъ, такъ и тѣмъ, которые помимо воли сдѣлались измѣнниками! Бѣдные люди! Я прощаю имъ. Слышите, докторъ?
– Да,– отвѣтилъ Клоубоини, котораго серьезно тревожило возбужденіе Гаттераса.
– Я не допущу, чтобы они лишились того небольшаго состоянія, за которымъ пришли въ такую даль. Нѣтъ! Въ распоряженіяхъ моихъ не послѣдуетъ ни малѣйшаго измѣненія. Они будутъ богаты… если только возвратятся въ Англію!
Трудно было не умилиться выраженіемъ съ какимъ Гаттерасъ произнесъ эти слова.
– Можно подумать, капитанъ,– сказалъ старавшійся шутить Джонсонъ,– что вы составляете ваше духовное завѣщаніе.
– Быть можетъ, что и такъ,– серьезно отвѣтилъ Гаттерасъ.
– Однакожъ вамъ предстоитъ прекрасная и полная славы жизнь,– сказалъ старый морякъ.
– Какъ знать!
За этимъ наступило довольно продолжительное молчаніе. Докторъ не рѣшался истолковать себѣ значеніе послѣднихъ словъ капитана.
Но Гаттерасъ вскорѣ высказался; взволнованнымъ, едва сдерживаемымъ голосомъ онъ проговорилъ:
– Выслушайте меня, друзья мои. До сихъ поръ мы достигли значительныхъ результатовъ, но многое еще предстоитъ сдѣлать.
