Приключения Ийона Тихого - [19]

Мои слова потонули в рукоплесканиях. О том, что последовало затем, я умолчу, уж слишком это было похоже на бурные овации в мою честь. Комиссия и собрание предоставили мне всяческие полномочия. На другой день я беседовал с начальником Отдела Проциона и шефом космической разведки в одном лице, советником Малинграутом.

— Хотите лететь сегодня же? — спросил он. — Отлично. Но не на вашей ракете, Тихий. Это исключено. Для таких случаев у нас есть особые.

— Зачем? — удивился я. — Моя вполне мне подходит.

— Не сомневаюсь в ее достоинствах, — ответил он, — но дело тут в маскировке. Вы полетите в ракете, похожей на все что угодно, кроме ракеты. Это будет… впрочем, увидите сами. И еще: садиться будете ночью…

— Как это ночью? Выхлопной огонь меня выдаст…

— Такова была до сих пор наша тактика, — сказал он, явно встревоженный.

— Ладно, увижу на месте, — сказал я. — Я полечу переодетым?

— Да. Это уж непременно. Наши специалисты вами займутся. Они уже ждут. Сюда, пожалуйста…

По тайному коридору меня провели в комнату, похожую на небольшую операционную. Тут за меня взялись сразу четверо. Когда через час меня подвели к зеркалу, я себя не узнал. Закованный в листовую сталь, с квадратными плечами и квадратной головой, с линзами окуляров вместо глаз, я выглядел как зауряднейший робот.

— Господин Тихий, — обратился ко мне шеф гримеров, — запомните, что я скажу. Прежде всего, остерегайтесь дышать…

— Да вы не в своем уме! — перебил я его. — Ведь я задохнусь.

— Я не то хотел сказать. Конечно, дышите себе на здоровье, но тихонечко. Никаких вздохов, сопения, глубоких вдохов — все совершенно бесшумно, и упаси вас боже чихнуть. Это верная гибель.

— Хорошо. Что еще?

— На дорогу вы получите годовые подшивки «Электронного курьера» и органа оппозиции — «Голоса пустоты».

— Так у них и оппозиция есть?

— Есть. Но возглавляет ее тоже Калькулятор. Профессор Млассграк предполагает, что у него, наряду с электрическим, еще и политическое раздвоение личности. Слушайте дальше. Вам нельзя ни есть, ни даже сосать леденцы — об этом забудьте. Питаться будете исключительно ночью, через это отверстие; вставите ключик сюда — это замок с секретом, — и заслонка откроется, вот так. Ключик не потеряйте, не то умрете голодной смертью.

— Верно, ведь роботы не едят.

— Мы не очень-то много знаем об их обычаях — вы понимаете. Внимательно просмотрите газетные объявления, это вам кое-что даст. А в разговоре, пожалуйста, держитесь подальше от собеседника, чтобы он не мог заглянуть через сетку динамика внутрь; зубы черните почаще, вот вам коробочка с чернью. И не забывайте демонстративно смазывать себе шарниры каждое утро, так у них принято. Излишне усердствовать, впрочем, не стоит — если будете немного поскрипывать, это даже хорошо. Ну, вот как будто и все. Погодите! На улицу — в таком виде? Ну мыслимое ли это дело? Тут есть тайный ход… смотрите…

Он прикоснулся к корешку книги на стеллаже, стенка раздвинулась, и я, грохоча, спустился по узенькой лестнице во двор, где уже стоял грузовой вертолет. Меня погрузили в кабину, и машина взлетела. Через час мы приземлились на тайном космодроме. Рядом с обычными ракетами на бетоне высился круглый, высокий амбар.

— Побойтесь Бога, и это, по-вашему, ракета? — сказал я сопровождающему меня тайному офицеру.

— Да. Все, что вам может понадобиться — шифры, коды, передатчик, газеты, продукты и всякие мелочи, — уже там. И еще — тяжелая фомка.

— Фомка?

— Для взлома бронированных сейфов… вместо оружия, на крайний случай, конечно. Ну, ни пуха ни пера! — сердечно пожелал офицер.

Я даже не мог пожать ему руку как следует, ведь моя сидела в железной перчатке. Внутри амбар оказался самой обыкновенной ракетой. Очень хотелось вылезти из своего железного ящика, но этого мне не советовали — дескать, лучше будет, если я заранее привыкну к этому бремени.

Я включил реактор, взлетел и вышел на курс, а затем не без труда пообедал — как я ни выворачивал шею, рот не совпадал с заслонкой; пришлось пустить в ход рожок для ботинок. Потом я устроился в гамаке и взялся за карелирийскую прессу. На первых же полосах в глаза мне бросились заголовки:

КАНОНИЗАЦИЯ СВЯТАГО ЭЛЕКТРИЦИЯ

КЛЕЮШНИКОВ ЗЛОУМЫШЛЕНИЯМ ВРАЖЬИМ

ПОЛОЖИМ ПРЕДЕЛ

БЕЗУРЯДИЦА НА ПОЛЕ ИГРЕЦКОМ

КЛЕЮШНИК В ОКОВАХ

Слог и лексика удивили меня, но тут я вспомнил о лексиконах архаического языка, которые вез «Божидар». Я уже знал, что клеюшниками роботы называют людей, а себя — бесподобцами.

Я прочел последнюю заметку, о клеюшнике в оковах:

«Двои алябардисты Его Индуктивности поймали сего дня в третий утрешный звон клеюшника лазутщика, иже в подворьи бесп. Мремрана в мерзостности своей укрытие мнил обрести. Яко верный Е. Индуктивности слуга, бесп. Мремран тот час Алябардьерню градскую в известность привел, опосле чего вражий выведыватель, с забралом отверстым позора вяцшего ради, злохульными воплями черни сопровождаемый, в темницу Калефауструм ввергнут был. Казус сей судия II Субстанции Туртран в дело произвел».

«Для начала недурно», — подумал я и вернулся к заметке «Безурядица на поле игрецком».

«Уже было смотрельцы забавы грындельной в досаде великой ристалище покидали, ино о ту пору Гирлай III, грындель Туртукуру передавая, малую толику пробульдожил, и того ради поломанье берца от потехи игрецкой его отвратило. Закладчики, кои закладов лишилися, в Кассу бежма побежали, на оконце кассовое нападение учинили и окошечника прежестоко помяли. Отряд Алябардьерни предместной осьмерых безурядчиков, каменьем дюжим отягощенных, в ров побросал. Скоро ль ино конец оным пертурбациям прииде, кветливые смотрельцы всепокорнейше Начальство пытают?»