Приключения инспектора Бел Амора. Вперед, конюшня! - [135]

— Мозговой штурм и натиск! — говорили ч-мо.

— Быстрый срок — это сколько? — спрашивал я.

— Два, ну, два с половиной месяца.

За каких-то два месяца! Абсурд! Через полгода на строительстве одного лишь Вакуумно-диффузионного завода в окрестности О'к-Аллисто было занято более 2000000 (двух миллионов!) человек, а объединенные ресурсы концернов-подрядчиков «Лукойл», «Адидас» и «Кока-Кола» уже были на грани истощения. Впоследствии этот завод отбуксировали вглубь облака Оорта, надстраивали, пристраивали, подстраивали, рядом построили еще три завода, а сейчас в Вакуумно-диффузионной промышленности работает 58000000 (пятьдесят восемь миллионов!) человек, не считая членов их семей, — это население крупного индустриального анклава, созданного за каких-то двадцать лет.

Итак, я ни в коей мере не разделял черепно-мозговых взглядов, но объяснить, почему их идеи нереальны, было невозможно из-за крайнего упорства, с которым ч-мо их отстаивали. Какие-то вопли, какие-то заклинания — «Давай-давай!», «Штурм и натиск!», «Аврал!», «Навались!», «Раз-два, взяли!». Какие-то субботники и воскресники... Какое-то трудовое соревнование — кто больше? Некоторые ч-мо — этих я относил к особому роду жопо-головых <слово сказано, редактор требует изменить его на «желто-головых», так тому и быть, подчиняюсь, в дальнейшем они будут желто-головые> — так вот, эти желто-головые с запором в головах от окаменевших палеонтологических мозгов продолжали верить в эти заклинания даже после того, как стали очевидны гигантские масштабы ПРОГЛОДА, и продолжали спорить даже после завершения всех работ. Даже назначение Коровы на пост научного руководителя не ублажило этих крайних желто-головых — Корову они считали зеком, недоношенным, «из грязи в князи», исподтишка передразнивали его: «М-м-му-му-мухомор!», хотя, повторяю, в душе признавали его гениальность. Мне было досадно, но ладно. Приходилось терпеть и время от времени посылать их на свой шесток, потому что в своем место—пространстве они были дельными специалистами. Но и на своем месте они не могли жить без скандалов, — например, некоторые из них написали патентные заявки на изобретения, выполненные по ходу работ. Заявки не показались мне обоснованными, потому что эти изобретения априори (во какие я слова знаю!) входили в заказанную нами и хорошо оплачиваемую работу, — жоп... желто-головые ДОЛЖНЫ были осуществлять эти изобретения, это была их работа! И тэдэ. Они доставили нам много неприятностей, но преданность делу даже этих желто-головых не вызывала у меня сомнений.

<...> После первого же столкновения с ч-мо я крепко задумался о психологической атмосфере внутри Проекта. ПРОГЛОД, как хитрый (но не умный) прожорливый зверь, выбирал самых лучших и вкусных специалистов в своих областях — и этот естественный эволюционный отбор амбициозных профессионалов таил в себе опасность вырождения и медленной мучительной смерти самого ПРОГЛОДА, эта эволюция в конце концов привела бы к тому, что нормальная человеческая атмосфера внутри проекта превратилась бы в «клокочущую пустоту». Выход был один — подправлять и направлять, совмещать естественный отбор с искусственным, иногда отбирать пусть и не самых лучших, зато надежных, «своих», не впадая в другую крайность, которая под названием «коллектив единомышленников» завела бы ПРОГЛОД в стоячее высыхающее болото, где всем хорошо и ничего никому не надо.

БЕЛАЯ ТЕТРАДЬ.

ПОВТОРНАЯ ИГРА С ОБОРВАРАМИ.

На этом матче я опять не присутствовал, а сидел на очень важном научном симпозиуме, вертел головой и пытался разобраться: о чем они говорят? Речь шла о разных состояниях Вселенной, от решения (или не решения) этих вопросов зависело направление всех работ по Проекту. Но я о матче с оборварами.

УСТАНОВКА НА ИГРУ. Лобан:

— Сразу применить «оборотень», забить быстрый гол, а там будем посмотреть.

Мы быстро забили гол и хотели спокойненько доиграть, чтобы не усложнять жизнь ни себе, ни соперникам, но — в середине первого тайма один из оборваров умышленно ударил Ван дер Стуула в священное для мужчины место. Такой поступок возмущает больше всяких других нарушений — даже поломанные руки-ноги не идут в сравнение с подобным хамством.

ДОКТОР ВОЛЬФ в таких случаях пользует народным средством для лошадей. Составные — камфара, эфирные масла, муравьиный спирт, яичный желток. Втерли Ван дер Стуулу в область пахового кольца. Ванька заржал от боли и забил ногой, как копытом. По себе знаю — кожу палит огнем, мышцы пронизывает иглами. Судья удалил хулигана с полигона, Ванька вернулся в игру, доиграл тайм, но то и дело хватался за причинное место и приседал. Во втором тайме Лобан заменил Ваньку на Племяша, и ребята так озверели, что накидали в рамку оборварам восемь мячей. 9:0. Племяш впервые играл полный тайм и забил пять голов. Лучше бы не забивал так много. Рано. Он обращает на себя внимание. Рано.

Рано.

За Ваньку — спасибо доктору. Вольф любит бурчать: «От этих ваших фуфаек один силикоз, аллергия и коровье бешенство». Любит лечить ахилл. Ахилл — его больное место. Воспаление ахилловых сухожилий. Вообще, на удивление, любит лечить. Или вот — повреждение мышцы задней поверхности правого бедра. Очень серьезная травма. Вольф с Фонарем сидят на завалинке «Маракканны», тепло, птички поют, те же зяблики. У Фонаря частичный разрыв мышц бедра, делает ему фиксирующую повязку. <...> Доктору часто жалуются: «Плохо сплю». Это у них либо психологическое, либо «плохой сон» служит ширмой. Плохо сыграл, потому что плохо спал, доктору об этом говорил, снотворное он не дал. <...> Наелись местной клубники и — аллергия. Красная сыпь по всему телу. Доктор Вольф шеф-коку Борщу: