Приключения Гогенштауфена - [4]

Гогенштауфен. Ну? Что же вы это… а? Товарищ Кофейкина?

Кофейкина. А я, извините, товарищ Гогенштауфен, я, товарищ Гогенштауфен, – волшебница.

Удар грома, молния. В часах сильный звон. Свет в комнате делается значительно ярче. Загорается перегоревшая настольная лампа. Пишущие машинки звонят, стучат. Арифмометры вертятся сами собой, подпрыгивают высоко над столами и мягко опускаются обратно. В углу с грохотом раскрылось и закрылось бюро. Кариатиды – бородатые великаны, поддерживающие потолок, – осветились изнутри.

Гогенштауфен. Что это делается кругом?

Кофейкина. А это из‑за меня, товарищ Гогенштауфен. У меня энергии масса. Все кругом прямо оживает. Волшебница ведь я, извините.

Бойбабченко. Волшебница. Понимаешь? В смысле – ведьма. И не подумай, товарищ Гогенштауфен, что в смысле характера или там наружности она ведьма. Нет. Она полная ведьма! На сто процентов! Я с ней весь вечер сегодня объяснялась – все поняла!

Гогенштауфен. Но волшебниц на свете не бывает, слышите вы, безумные, – не бывает!

Кофейкина. Вообще, действительно, не бывает, но одна всегда была и есть. Это я.

Гогенштауфен. А это все равно, что и нету! Сколько миллиардов людей жило, живет и еще будет жить – против этого страшного числа одна единственная ведьма все равно, что ничего. Считай, что вообще, действительно, их нету.

Кофейкина. Но только в данном частном случае – вот она я! Волшебница!

Музыка, свет, движение усиливается.

Первая кариатида(глухим басом). Волшебница, поддерживаю!

Вторая кариатида. Поддерживаю, волшебница.

Бойбабченко. Да ты сядь, товарищ Гогенштауфен.

Кофейкина. Кресло, сюда! На-на-на!

Кресло вздрагивает.

Ну, живо!

Кресло подбегает сзади к Гогенштауфену. Ударяет его под колени. Гогенштауфен падает в кресло.

Посиди, ты волнуешься.

Гогенштауфен. Нет… Волнуешься… Это… Опытом… опытом… не приучен.

Кофейкина. Воды!

Стол с графином подбегает к Гогенштауфену. Графин подымается в воздух и наливает воду в стакан. Стакан взлетает к губам Гогенштауфена. Гогенштауфен покорно пьет.

Бойбабченко. Я понимаю, товарищ Гогенштауфен, неудобно тебе… Мне самой, когда я узнала, кто она такая, тоже было нехорошо. Я к доктору побежала и ее с собой потянула. Кровь ее дала на экстренное исследование.

Гогенштауфен. Ну и что?

Бойбабченко. Ну и получила анализ. Красных у нее кровяных шариков столько-то, белых столько-то, еще много разного написано, а внизу диагноз стоит.

Гогенштауфен. Какой?

Бойбабченко. Волшебница.

Гогенштауфен. Так и написано?

Бойбабченко. Так. Я к главному профессору ходила. Он очки на лоб вздел, весь трусится: сам, говорит, удивляюсь, первый случай, говорит, в моей жизни, странно, говорит, но верно. Видишь! Против науки не пойдешь. Привыкла я! Это все очень просто. Никакого переносного смысла нету. Сказка и все. Привыкай.

Кофейкина. Скорей привыкай. Ты в опасности, друг! Упырева твой враг, чего-то готовит. Ты ей ненавистен.

Гогенштауфен. Почему?

Кофейкина. Мы кто?

Гогенштауфен. То есть?

Кофейкина. Что есть наше учреждение? Финансовая часть огромного строительства. К нам люди со всех сторон ездят сметы утверждать. Попадет к тебе человек, как ты его примешь?

Бойбабченко. Как бабушка родная примешь ты человека. Объяснишь, наставишь, а также проинструктируешь. Каждую часть строительства знаешь ты, как мать сына. Каждую родинку ты, бедный, чувствуешь. Каждую мелочь постигаешь. От тебя человек идет свежий, действительно, думает, центр думает!

Кофейкина. А к ней попадет – сразу обалдевает. Она его карболовым духом. Она его презрением. Она ему: вы у нас не один. Он думает: как же так, я строю, а она меня за человека не считает? Я ей, выходит, мешаю? Я ей покажу! Силу он тратит, кровь тратит – а ей того и нужно. Живую кровь потратить впустую. Мертвый класс. Вот.

Бойбабченко. А тут твой проект.

Кофейкина. Всю систему упрощает. Всю работу оживляет.

Бойбабченко. Этого она не простит!

Кофейкина. Она все сделает, чтоб тебя расслабить!

Гогенштауфен. Как расслабить?

Кофейкина. Размагнитить. И будет она, окаянная, по такой линии действовать, где ее труднее всего взять.

Гогенштауфен. По какой же это?

Кофейкина. По бытовой. Сплетней запутает, клеветой оплетет.

Бойбабченко. С Марусей разлучит, разлучница поганая.

Кофейкина. Ее только чудом и можно взять. Чудом и возьмем Упыреву-то.

Гогенштауфен. Ах, будь ты трижды рыжий!

Кофейкина. Только имей в виду, – ты экономист, ты меня поймешь, – все чудеса у меня по смете.

Гогенштауфен. По чему?

Кофейкина. По смете. Могу я в квартал совершить три чуда, три превращения, а также исполнить три любых твоих желания. Так и надо будет планировать! Мелкие чудеса, стул, например, позвать и прочее, – это, конечно, сверх сметы, на текущие расходы… Но капитальные чудеса – строго по смете.

Гогенштауфен. Фу-ты, черт. Ну, а кто она, Упырева-то, вредительница, что ли?

Кофейкина. Даже хуже.

Первая кариатида. Хуже, поддерживаю.

Вторая кариатида. Поддерживаю, хуже.

Гогенштауфен. Ах, будь ты… Фу-у!.. Мне даже жарко стало.

Кофейкина. Действительно, ночь жаркая, но мы откроем окошки. (Дует по очереди на окна. Окна распахиваются.) Диаграммы – кыш!

Диаграммы, висящие на стене в глубине сцены, скатываются в трубочки.