Приключения Гекльберри Финна - [68]

– А почему же ты не пошёл бы?

– Подумай, может, сама сообразишь. Ведь твоим дядюшкам нужно уезжать к себе в Англию как можно скорее. А как же ты думаешь: могут они сделать такую подлость – уехать без вас, чтобы вы потом всю дорогу ехали одни? Ты же знаешь, что они станут вас дожидаться. Теперь дальше. Твой дядя Гарни проповедник. Очень хорошо. Так неужели проповедник станет обманывать пароходного агента? Неужели он станет обманывать судового агента, для того чтобы они пустили мисс Мэри на пароход? Нет, ты знаешь, что не станет. А что же он сделает? Скажет: «Очень жаль, но пускай церковные дела обходятся как-нибудь без меня, потому что моя племянница заразилась этой самой множественной свинкой и теперь мой священный долг – сидеть здесь три месяца и дожидаться, заболеет она или нет». Но ты ни на что не обращай внимания, если, по-твоему, надо сказать дяде Гарви…

– Ещё чего! А потом будем сидеть тут, как дураки, дожидаться, пока выяснится – заболеет Мэри Джейн или нет, – вместо того чтобы всем вместе веселиться в Англии. Глупость какую выдумал!

– А всё-таки, может, сказать кому-нибудь из соседей?

– Скажет тоже! Такого дурака я ещё не видывала! Как же ты не понимаешь, что они пойдут и всё выболтают. Одно только и остаётся – совсем никому не говорить.

– Что ж, может, ты и права… да, должно быть, так и надо.

– Только всё-таки, по-моему, надо сказать дяде Гарви, что она уехала ненадолго, а то он будет беспокоиться.

– Да, мисс Мэри Джейн так и хотела, чтобы вы ему сказали. «Передай им, говорит, чтобы кланялись дяде Гарви и Уильяму и поцеловали их от меня и сказали, что я поехала за реку к мистеру… к мистеру…» Как фамилия этих богачей, ещё ваш дядя Питер очень их уважал? Я говорю про тех, что…

– Ты, должно быть, говоришь про Апторпов?

– Да, да, верно… Ну их совсем, эти фамилии, никогда их почему-то не вспомнишь вовремя! Так вот, она велела передать, что уехала к Апторпам – попросить их, чтобы они непременно приехали на аукцион и купили этот дом; дядя Питер так и хотел, чтобы дом достался им, а не кому-нибудь другому; она сказала, что не отвяжется от них, пока не согласятся, а после того, если она не устанет, вернётся домой: а если устанет, то приедет домой утром. Она не велела ничего говорить насчёт Прокторов, а про одних только Апторпов – и это сущая правда, потому что она и туда тоже заедет сказать насчёт дома; я-то это знаю, потому что она сама мне так сказала.

– Ну, хорошо, – сказали девочки и побежали скорей ловить своих дядюшек да передавать им поклоны, поцелуи и всякие поручения.

Теперь всё было в порядке. Девочки ничего не скажут, потому что им хочется в Англию; а король с герцогом будут очень довольны, что Мэри Джейн уехала хлопотать для аукциона, а не осталась тут, под рукой у доктора Робинсона. Я и сам радовался. «Вот, – думаю, – ловко обделал дельце! Пожалуй, у самого Тома Сойера так не вышло бы. Конечно, он бы ещё чегонибудь прибавил для фасона, да я по этой части не мастак – не получил такого образования».

Ну, к концу дня на городской площади начался аукцион и тянулся долго-долго, а наш старикашка тоже вертелся возле аукционера и то и дело вставлял какое-нибудь благочестивое слово или что-нибудь из Писания, и герцог тоже гугукал в знак сочувствия, как умел, и вообще старался всем угодить.

Но время помаленьку шло, аукцион тянулся да тянулся, и в конце концов всё было распродано, – всё, кроме маленького участка земли на кладбище. Они старались и его сбыть с рук – этому королю хотелось всё сразу заглотать, точно какому-нибудь верблюду. Ну, а пока они этим занимались, подошёл пароход, а минуты через две, смотрю, с пристани валит толпа с рёвом, с хохотом, с воем и выкрикивает:

– Вот вам и конкуренты! Вот вам и ещё парочка наследников Питера Уилкса! Платите деньги, выбирайте, кто больше нравится!

Глава XXIX

Они вели очень приятного на вид старичка и другого, тоже очень приятного джентльмена, помоложе, с рукой на перевязи. Господи, как же они вопили и хохотали! И вообще потешались ужасно. Я-то в этом ничего смешного не видел, да и королю с герцогом тоже было не до смеха; я, признаться, думал, что они струсят. Однако не тут-то было: нисколько они не струсили. Герцог прикинулся, будто бы он знать не знает, что делается, расхаживал себе, весёлый и довольный, да гугукал, словно кувшин, в котором болтается пахтанье; а король – тот всё глядел и глядел на них с такой скорбью, будто сердце у него обливается кровью при одной мысли, что на свете могут существовать такие мерзавцы и негодяи. Это у него получалось замечательно. Все, кто поважней, собрались вокруг короля, давая понять, что они на его стороне. Этот старичок, который только что приехал, видно, совсем растерялся. Потом он начал говорить, и я сразу же увидел, что он выговаривает, как англичанин, а не так, как король, хотя и у короля тоже для подделки получалось неплохо. Точно передать его слова я не берусь, да у меня так и не выйдет. Он повернулся к толпе и сказал что-то приблизительно в таком роде:

– Я не предвидел такой неожиданности и, признаюсь прямо и откровенно, плохо к ней подготовлен, потому что нам о братом очень не повезло! Он сломал руку, и наш багаж но ошибке выгрузили прошлой ночью в другом городе. Я брат Питера Уилкса – Гарви, а это – его брат Уильям, глухонемой; он не говорит и не слышит, а теперь, когда у него действует только одна рука, не может делать и знаков. Мы – те самые, за кого себя выдаём; и через день-другой, когда мы получим багаж, я сумею доказать это. А до тех пор я ничего больше не скажу, отправлюсь в гостиницу и буду ждать там.