Приключения Гекльберри Финна [Издание 1942 г.] - [28]

Я не мог произнести ни звука. Слова не шли у меня с языка.

— Белый! — наконец выговорил я.

— Ладно, мы сами посмотрим!

— Ах, пожалуйста, — отвечал я. — Там мой папа. Может быть, вы пособите мне притащить плот к берегу. Папа не совсем — здоров… и мама тоже… и Анна-Мария.

— Убирайся, мальчуган, нам некогда!.. А впрочем, христиане должны помогать друг другу. Отправляйся вперед. Живо! Мы поедем за тобой. Так и быть!

Они взялись за весла, я тоже. После двух-трех взмахов я сказал им:

— Как обрадуется папа! Все, кого я ни просил нам помочь, убегали от нас, а я один не в силах подтащить плот к берегу.

— Какая подлость! Удивительно даже! А скажи, мальчуган, что же с твоим отцом?

— Что?.. Да ничего… у него… да собственно говоря, пустяки… почти ничего!

Они вдруг остановились; мы были уже недалеко от плота.

— Мальчик, ты лжешь! — сказал один из них. — Говори, что с твоим отцом? Говори скорей, а то худо будет!

— Я скажу правду, скажу! Только вы не бросайте нас, ради бога! У него… ах, знаете что, когда вы подплывете поближе, я передам вам канат, и вам не придется подплывать близко к плоту.

— Назад, греби назад! — закричал один, и они быстро повернули назад. — Убирайся, мальчуган, подальше от нас! У твоего отца, наверно, оспа, и ты это отлично знаешь. Ты должен был сразу сказать нам, что у него оспа, а ты хитришь тут и подвергаешь людей опасности.

— Ах! — заикаясь и хныча, проговорил я. — Раньше я говорил людям правду, и все они сейчас же убегали.

— Бедняга! Нам очень жалко тебя, но, видишь ли, нам неохота заразиться оспой. Я тебя научу, как надо поступать. Здесь не приставай, ничего хорошего не добьешься, только повредишь себе, а плыви спокойно вниз еще часа два, пока не увидишь города на левом берегу. Это будет уже после солнечного захода. И когда будешь просить помощи, скажи, что твои родные лежат в лихорадке, да не будь дураком и не проговорись, в чем дело. Здесь же, где виднеется огонек, тебе приставать не стоит — не найдешь никакой помощи. Это просто лесной двор. Скажи, твой отец, верно, очень беден и ему, верно, очень худо? Ну вот, смотри: на эту доску я кладу двадцать долларов золотом, ты возьмешь их тогда, когда доска проплывет мимо тебя. Мне очень жалко оставлять тебя в такой беде, бедняжка, да с оспой шутки плохи.

— Подожди, Паркер! — крикнул другой человек. — Вот еще двадцать долларов от меня, положи их тоже на доску. Прощай, мальчуган, поступай так, как тебе сказал Паркер, и все будет хорошо.

— Верно, мальчуган, прощай, прощай! Если встретишь беглых негров, попроси, чтоб тебе помогли изловить их, за это получишь много денег.

— Благодарю вас, сэр, благодарю! Если увижу беглых негров, постараюсь задержать.

Они уехали, а я вернулся на плот.

Джима в шалаше не было. Я обшарил все углы, но его нигде не оказалось.

— Джим!

— Джим здесь, Гек. Уехали?.. Не говори так громко!

Он сидел в воде под кормовым веслом, и один только его нос выглядывал наружу. Я сказал ему, что их уже и след простыл. Он влез на плот и проговорил:

— Джим все слышал, Гек! Джим прыгнул в воду, чтобы плыть к берегу, если бы те люди подъехали к плоту. И вернулся бы опять после их отъезда. Ах, Гек, как ты ловко надул их! Это была лучшая штука, какую Джим видел за всю свою жизнь. Ах, господи, Гек, ты опять спас старого Джима. Джим хорошо понимает, что ты сделал для бедного негра. Джим никогда этого не забудет!

Мы заговорили о деньгах. По двадцати долларов на брата — это было недурно! Джим сказал, что мы теперь можем ехать куда угодно на пароходе по Огайо и все-таки у нас еще останется часть денег, с которыми мы можем начать новую жизнь в вольных штатах. По его мнению, на плоту нам оставалось плыть часа два, не больше, и как ему хотелось, чтобы эти два часа скорей прошли!

На рассвете мы причалили, и Джим особенно заботливо старался скрыть плот от посторонних взоров. Весь день он занимался укладкою вещей, чтобы быть готовым к той минуте, когда нужно будет покинуть плот.

Около десяти часов вечера мы завидели наконец огоньки города, лежащего на левом берегу реки.

Я поплыл в лодке, чтобы навести справки. Скоро я увидел человека, закидывающего сети с ялика.

— Это Каир? — спросил я, подплывая к нему.

— Каир? Вот еще дурак!

— Какой же это город?

— Коли хочешь знать, так ступай сам и спрашивай. А если ты еще хоть одну минуту будешь пугать у меня рыбу твоими дурацкими вопросами, так я тебе покажу такой Каир, что вовек не забудешь!

Я отправился обратно к плоту. Джим был страшно огорчен, я утешил его, говоря, что следующий город будет, вероятно, Каир.

Перед рассветом мы проплыли мимо другого городка. Я хотел опять справиться, но Джим говорил, что не стоит, так как кругом этого городка были горы, а вокруг Каира места низменные. Опять спрятали наш плот на день. Я стал подозревать что-то неладное, Джим тоже.

— Джим, — сказал я, — может быть, во время тумана мы проплыли мимо Каира?

— Не будем об этом говорить, Гек. Не везет бедным неграм! Джим всегда думал, что змеиная шкура еще даст себя знать.

— Желал бы я никогда не видеть этой проклятой змеиной шкуры, Джим!

— Не твоя вина, Гек. Ты не мог знать, какие несчастия приносит змеиная шкура.