Приключения Фрица Стагарта, знаменитого немецкого сыщика - [19]

Эти золотые кудри стоили дороже, чем целый мешок новых талеров, и когда улыбка светилась в ее больших голубых глазах, блеск этих глаз можно было сравнить с блеском только что отчеканенных золотых монет. При этом она была стройна и изящна, как фарфоровая фигурка.

Можно было предполагать, что Фридерика должна быть всегда веселой и что она должна всегда светиться счастьем. Так и было до последнего времени. Но, несмотря на свою божественную красоту, Фридерика была только девушкой, а не богиней, и поэтому горе коснулось и ее.

Это произошло в тот день, когда в мастерскую Денневица поступил молодой, жизнерадостный подмастерье. Это было не обыденное происшествие, так как старый, упрямый ювелир не считался человеком, у которого молодой подмастерье мог бы чему-нибудь научиться.

Старое скромное мастерство уступило место современному, фантастическому и поэтому неудивительно, что никто не хотел учиться ювелирному мастерству у старомодного Денневица. Надо предполагать, что у подмастерья были свои особые соображения, когда он поместился в узкой мастерской Денневица и начал выковывать простые, бесхитростные кольца.

Он был родом с Рейна. Это был веселый молодец, напевавший целый день веселые песни, а вечером пропивавший свой скудный заработок в кабачке.

Мастеру это, конечно, не нравилось, и если бы подмастерье не был такой хороший и ловкий работник, он давно послал бы его ко всем чертям. Но ввиду этого обстоятельства он поневоле затаил свое недовольство.

Собственно говоря, Ганс — так звали молодца — не производил хорошего впечатления.

По всему видно было, что он легкомысленный малый, и широкий шрам на лбу ясно показывал, что во хмелю он буен.

Тем не менее, он понравился Фридерике и дело пошло так, как обыкновенно идет во всех подобных историях: сначала взгляды украдкой, затем вздохи и тайные рукопожатия и, наконец, когда ювелир сидел после работы за кружкой пива в кабачке с патриотическим названием, они сидели рядом в укромном уголку и говорили как можно меньше, чтобы не упустить случая поцеловаться.

Однако, Ганс не был бы верен самому себе, если бы он после подобных сладких свиданий не отправлялся в кабачок и возвращался навеселе домой поздно ночью, когда все добрые люди уже предавались сну. Вполне понятно, что он при этом сходился со всякого рода сбродом, ютящимся по кабачкам северной части Берлина, и о его ночных похождениях ходили самые дурные слухи.

Фридерика этому не верила, или, вернее, не хотела этому верить, так как любовь делает человека не только слепым, но и глухим. Но все-таки же прежнего веселья ее как не бывало, и счастье ее чистой любви часто омрачалось тайной тревогой.

В то время одним из постоянных и лучших клиентов ювелира был один русский граф, который имел роскошный и изящный дом в фешенебельной части Берлина, экипажи, лошадей и, конечно, мог бы приобретать по своему вкусу более изящные вещи где-нибудь в центре города, чем здесь у захудалого ювелира.

Но и у графа Понятовского были основания, по которым он так часто оставлял свой экипаж на углу, а сам отправлялся пешком в магазин ювелира Денневица.

Соседи ювелира не были дураками и с живым интересом следили за ходом дела.

Граф Понятовский скоро открыл, что Денневиц отправлялся каждый вечер в шесть часов выпить кружку пива, и когда он однажды зашел полчаса спустя после ухода ювелира, он застал в магазине Фридерику, которая сидела в полутьме. Но при этом он не заметил, что еще другой человек сидел молча в углу.

Фридерика сделала графу поклон и спросила, что ему угодно.

Граф, красивый мужчина лет тридцати с изящными манерами, наверное, в другое время произвел бы впечатление на невинную дочь ювелира и овладел бы ее сердцем. Но это сердце принадлежало уже другому и поэтому Фридерика обращалась с графом с той вежливостью, которую заслуживают постоянные покупатели.

В данном случае присутствие ее возлюбленного смутило ее и граф, конечно, не был бы светским человеком, если бы он не подумал, что Фридерика покраснела вследствие его неожиданного прихода.

Он пригласил ее сесть и сам опустился на стул.

— Фрейлин Фридерика, — проговорил он задушевным голосом, — я имею намерение переговорить завтра с вашим отцом об очень важном деле, касающимся и вас и меня. Но прежде чем решиться на этот шаг, я пришел переговорить с вами. Надеюсь, вы не откажете уделить мне несколько минут.

Фридерика, и не предполагавшая, о чем ведет речь граф, еще более смутилась и ответила принужденно:

— Я готова вас выслушать, граф, но не лучше ли будет, если вы подождете возвращения моего отца?

— О, нет! — воскликнул граф. — То, что я вам скажу, должно быть сказано наедине. Но так как я вам не скажу ничего такого, чего не может знать ваш отец, то вы можете вполне положиться на меня.

Я родом из русской Польши, где я владею несколькими поместьями. Я достаточно богат, чтобы жить так, как мне хочется и, покидая свою родину, я дал себе слово вернуться в свой родовой замок только тогда, когда найду себе жену. До сих пор я не нашел то, чего искал, так как я не забочусь о приданом, а обращаю внимание только на чистоту сердца и благородство души. В вас, фрейлейн Фридерика, я нашел и то и другое и я достаточно знаю вас, чтобы предложить вам откровенный вопрос: хотите быть моей женой?