Приключения Эллери Квина (рассказы). Дом Брасса - [12]

Поэтому неудивительно, что, когда «Метрополь» начали заполнять первые посетители, не было никаких признаков того, что прошлой ночью в этих стенах убили женщину и что полицейские и детективы бродят за кулисами с настороженным и озадаченным видом.

Для шоу-бизнеса убийство — всего лишь инцидент, заслуживающий пару колонок в «Верайети».

Инспектор Ричард Квин нервничал, ерзая на твердом сиденье в пятнадцатом ряду, в то время как Эллери сидел рядом, погруженный в раздумья. Самым странным было то, что Эллери настоял на их присутствии на представлении. Им пришлось посмотреть художественный фильм, который инспектор к тому же видел ранее, кинохронику, мультипликацию…

Когда на экране появилась надпись, возвещающая о начале аттракционов, Эллери поднялся и сказал:

— Пошли за кулисы. Здесь кое-что… — Он не окончил фразу.

Обойдя пыльные ложи справа, они проследовали за кулисы через железную дверь, охраняемую полицейским в форме. Там царило непривычное молчание. Келли мрачно сидел на сломанном стуле возле распределительного щита и грыз ногти. Никого из артистов не было видно.

— Есть в этом здании бинокль, Келли? — резко осведомился Эллери.

Ирландец выпучил глаза:

— За каким чертом он вам понадобился?

— Пожалуйста, найдите его.

Келли поманил пальцем проходившего мимо рабочего сцены, который исчез и вскоре вернулся с биноклем.

— Ну и что? — проворчал инспектор. Эллери приложил бинокль к глазам.

— Не знаю, — ответил он, пожимая плечами. — Это всего лишь догадка.

Из оркестровой ямы донеслись звуки опереточной увертюры.

— «Поэт и крестьянин», — фыркнул инспектор. — Неужели они никогда не выучат ничего нового?

Но Эллери ничего не сказал. Он ждал, держа наготове бинокль и глядя на сцену, уже освещенную огнями рампы. Когда замерли последние аккорды увертюры, в партере послышались аплодисменты, а на экране появилась надпись «Атлант и компания», инспектор перестал ворчать и начал проявлять признаки интереса. Ибо, когда занавес поднялся, на сцене стоял Атлант собственной персоной, улыбаясь и кланяясь. Его могучую фигуру обтягивало трико телесного цвета. Рядом с ним стояла высокая улыбающаяся женщина с золотистыми волосами и по меньшей мере одним золотым зубом, поблескивающим при свете рампы. На ней также было телесного оттенка трико. Бринкерхоф, с присущей акробатам способностью быстро восстанавливать физические и душевные силы, настоял на продолжении выступлений, и Брегмен прислал ему новую партнершу, с которой Хуго репетировал целый час перед выходом на сцену. Представление должно продолжаться.

* * *

Атлант и золотоволосая женщина проделывали серию замысловатых трюков. Оркестр гремел вовсю. Ударник бил в тарелки и работал палочками, сопровождая кувырки на трапеции.

Эллери не делал попыток воспользоваться биноклем. Он, инспектор и Келли стояли в кулисах — никто из них не произносил ни слова, только Келли тяжело дышал, как будто только что вынырнул из воды. Рядом с ним появилась странная маленькая фигурка. Эллери быстро обернулся. Но это был всего лишь комик, Матрос Сэм, облаченный во флотскую униформу, которая была ему велика на три размера. Он наблюдал за «Атлантом и компанией» — его покрытое краской лицо ничего не выражало.

— Здорово, правда? — осведомился наконец комик тоненьким голоском.

Никто не ответил. Эллери повернулся к администратору и шепнул:

— Келли, следите за… — Он закончил фразу так тихо, что его не услышали ни комик, ни инспектор.

Келли выглядел озадаченным, его налитые кровью глаза широко раскрылись, но он кивнул и устремил взгляд на кувыркающиеся фигуры.

По окончании номера оркестр заиграл обычное crescendo sostenuto.[11] Атлант кланялся и улыбался, женщина приседала, демонстрируя золотой зуб. Когда занавес опустился, Эллери посмотрел на Келли, но тот покачал головой.

На экране появилась надпись: «Матрос Сэм». Послышалась быстрая музыка, человечек в болтающейся на нем матросской униформе трижды усмехнулся, словно репетируя, сделал глубокий вдох, выбежал на сцену и тут же растянулся лицом вниз под аккомпанемент хохота из темноты зала.

* * *

Они продолжали молча наблюдать.

Номер комика был не лишен остроумия. Он ловко пародировал нелегкую жизнь матросов, то без умолку болтая о дальних плаваниях, то забираясь на воображаемую мачту и падая вниз к удовольствию зала.

— По-своему он не хуже Джимми Бартона,[12] — заметил инспектор.

— Обычная чепуха, — уголком рта процедил Келли.

Изобразив, как будто он уплывает со сцены, Матрос Сэм остановился в кулисах; по его лицу струился пот. Гром аплодисментов заставлял его несколько раз выбегать на сцену и кланяться.

— Сэм! — прошипел ему Келли. — Ради бога, проделай для них номер с канатом!

— С канатом? — тихо переспросил Эллери.

Комик облизнул губы и снова выбежал на сцену. Взрыв смеха сменила тишина. Пошатываясь и глупо моргая, Сэм внезапно крикнул:

— Эй, кто-нибудь! Дайте мне канат!

Из противоположных кулис на сцену упала сигара из папье-маше длиной в три фута.

— Нет! Канат! Канат! — завизжал человечек, яростно подпрыгивая.

Черный канат, извиваясь, спустился с колосников и каким-то чудесным образом обвился вокруг плеч Сэма. Комик отчаянно отбивался, пытаясь схватиться за вымазанные дегтем концы, но они постоянно ускользали, и черные кольца опутывали его все сильнее.