Приключения Джейкоба Фейтфула - [64]

— Я уже помирился с мистером Драммондом, сэр, — ответил я, — но ваши слова не пропадут даром.

Домине обрадовался, прибавил еще несколько советов, заключив их словами, что, по его мнению, мое стремление к независимости изобличает только гордость. После этого он глубоко задумался и наконец сказал, что нам пора вернуться домой.

Я простился с Домине, пошел к Тернбуллу и рассказал обо всем, что случилось со времени нашей последней встречи с ним; капитан выслушал меня внимательно, а прощаясь, попросил на днях зайти к м-ру Драммонду и передать моему бывшему покровителю деньги, которые он был должен ему за вино.

Я согласился, так как мне было приятно повидаться с Сарой. Дома Мэри рассказала мне, что у нее был Том Бизли, что его ялик строится, что инвалид бросил место на барже и занялся изготовлением вывески, которая привлекла бы заказчиков.

На следующее утро я только что хотел спустить ялик, когда к пристани подъехал Уорнклифф и сказал мне:

— Фейтфул, пойдемте со мной в таверну. Мне надо с вами поговорить.

Едва мы вошли в маленький кабачок, он продолжал:

— Прежде всего я заплачу мой долг, потому что я должен вам много. — И он положил на стол пять гиней. — Я узнал от Сесилии, что у вас хранится жестяной ящик с документами. Почему вы мне не сказали этого? Почему вы также не сказали, что именно вас я нанял в тот вечер, когда мне так не посчастливилось?

— Я считал это тайной молодой леди и предоставил ей, если она пожелает, сказать вам все.

— Я очень рад; это доказывает, что на вас можно полагаться. Скажите мне теперь, кто тот джентльмен, который был с вами в ялике, а теперь хранит ящик? Заметьте, Фейтфул, я не требую от него ящика. Я желаю только при всех рассказать ему все, и затем предоставить решить, захочет ли он отдать бумаги другому лицу или мне. Можете ли вы меня теперь же доставить к нему?

— Да, если вам угодно. Я привезу вас туда через полчаса. Его дом стоит на берегу реки.

Уильям вскочил в ялик, и скоро мы уже сидели в гостиной м-ра Тернбулла. Не буду повторять разговора, расскажу только в общих чертах историю молодого человека и Сесилии словами Уорнклиффа.

ГЛАВА XXXV

Длинная история, которая кончается открытым ящиком; там оказываются бумаги и акты, гораздо более приятные для м-ра Уорнклиффа, чем для его дяди. Начинаю чувствовать «благословение» независимости и подозревать, что я поступил, как глупец. Через два года я вполне удостоверяюсь в этом

«Джентльмен, который помешал мне увезти Сесилию, — наш общий дядя. Мы с ней двоюродные, и наша фамилия Уорнклифф. Мой отец, майор армии, умер, когда я был маленьким, моя мать еще жива; это сестра леди Ауберн. У Сесилии нет ни отца, ни матери. Из четырех братьев в живых остался только один дядя, в доме которого Сесилия живет; его зовут Генри. Он был адвокатом, но позже купил себе патент на должность и до сих пор пользуется им. Мой отец, которого звали Уильям, умер небогатым, однако оставил достаточно, чтобы матушка могла жить и как следует воспитывать меня Я учился законам при дяде Генри и жил у него в доме Отец Сесилии, Эдуард, ничего не оставил; он разорился в Англии, уехал в Индию по требованию моего богатого дяди, имя которого было Джеймс. Вскоре после смерти отца Сесилии мой дядя Джеймс вернулся из Индии. Как холостяк он очень любил молодежь, и так как у него были только один племянник и одна племянница, которым он мог оставить свое состояние, он, приехав вместе с Сесилией в Англию, пожелал немедленно видеть меня, а потому поселился в доме Генри. Однако дядя Джеймс был очень холоден и капризен. Я как мальчик нравился ему больше моей кузины, и в один прекрасный день он объявил, что я буду его наследником. На следующий день он переменил решение и сказал, что Сесилия, которую он очень любит, получит решительно все. Для нас, шестнадцатилетнего юноши и четырнадцатилетней девочки, деньги ничего не значили; для него же богатство было божеством, и он уважал людей только сообразно с тем, какое состояние предполагал у них. С такими чувствами он требовал и от нас величайшего почтения к себе. Но почтения он не дождался, однако, в общем, мы нравились ему. После трехлетнего пребывания в Англии Джеймс решил снова уехать в Индию. Я слышал, как он сказал дяде Генри, что сделает завещание и оставит его в руках брата. Но я не знал, было оно сделано или нет. В то время Генри еще занимался адвокатурой, и я работал в его конторе. Только после отъезда дяди Джеймса в Индию Генри бросил свою профессию. Сесилию он оставил у себя, и наша дружба с течением времени превратилась в любовь. Мы с ней скоро решили, что тот из нас, кто сделается наследником Джеймса, отдаст половину своего состояния другому. Дядя Генри меня удалил, но я продолжал работать в другом доме, в котором теперь занимаю место компаньона. Через четыре года Джеймс умер, и нам сообщили, что завещание не найдено; поэтому предполагалось, что он не оставил последней воли. Понятно, дядя Генри как законный наследник завладел всем его имуществом, и все наши надежды погибли. Но это было еще не худшее. Дядя, знавший о наших взаимных чувствах, сделавшись богачом, объявил Сесилии, что она получит все его состояние, если выйдет замуж по его выбору, что ее будущее богатство сделает ее желанной для самого знатного человека в Англии. А мне он объявил, чтобы я пореже виделся с ней. Обезумевший от его слов, я сказал себе, что дядя Джеймс наверняка сделал завещание, и эта мысль засела у меня в голове. К тому же я вспомнил то, что покойный говорил перед своим отъездом. В доме Генри был ящик с бумагами и актами. Я был уверен, что в нем-то и хранится завещание, если только дядя не уничтожил этой бумаги. Останься я в доме, я, конечно, так или иначе открыл бы ящик, но теперь это было невозможно. Я сообщил о моих подозрениях Сесилии, попросил ее попытаться осмотреть ящик, думая, что дядя не предположит, чтобы она решилась на такой смелый поступок. Однажды она случайно нашла ключи, открыла ящик и посреди пергаментов увидела документ с пометкой, говорившей, что это завещание дяди Джеймса. Однако она так волновалась и так боялась возвращения дяди, что плохо рассмотрела бумагу. Дядя вернулся как раз в ту минуту, когда Сесилия закрыла ящик. Он спросил ее, что она делает, увидев ключи на столе и заподозрив ее. Боясь новой попытки, он унес ящик и запер его в верхнем этаже в чулане, ключ от которого, кажется, отдал на сохранение своему банкиру в городе. Сесилия написала мне обо всем, и я попросил ее постараться открыть чулан и унести жестянку. Сделать это было легко, потому что ключ от другого чулана превосходно пришелся к замку. Я также убедил ее бежать со мною, немедленно обвенчаться и увезти документы. Вы знаете, как плохо удался наш план. Я чувствую, что в жестянке хранится завещание дяди Джеймса, потому что со времени пропажи бумаг Генри страшно волнуется и от тревоги превратился в тень. Он надеется только, что лодочники открыли ящик, предполагая найти в нем деньги, и, разочарованные, уничтожили бумаги, чтобы избежать ареста. В таком случае исполнилось бы его желание. Теперь, сэр, я дал вам по чести полный отчет и предоставляю все остальное на вашу волю.