Приключения дрянной девчонки - [6]

Все это неплохо, лишь бы не тянулось слишком долго. Есть казенное выражение "неформальное движение". Тут, мне кажется, произошла ошибка в определении. Все эти интеллектуальные и музыкальные "тусовки" носят чаще всего формальный характер. Суть не в том, какая идея объединяет молодых людей (она обычно неопределенна и расплывчата). Удовлетворение им приносит сознание своей исключительности, элитарности – мы выделяемся, мы круче всех! Кроме того, в юности человек не может быть один, значит, нужны единомышленники. Вот вам и подсознательная формула таких "тусовок": "Мы вместе и мы против всех!" Компания необходима в 18 лет, но когда человек взрослеет, срочно надо уходить.

Нет ничего консервативнее молодежных компаний. Года через два-три она становится болотом, уровень отношений с течением времени не поднимается,. а опускается.

Нужно уходить еще до того, как склоки и ссоры…разорвут дружеские узы.

Всех своих подруг я отшвыривала, как старые башмаки, если чувствовала, что сникаю под влиянием их воли. Это жестоко, болезненно, но это необходимо делать, если не хочешь превратиться в чей-нибудь придаток м слушаю, собираю, впитываю все лучшее, что есть у моих знакомых, потом тихонько ухожу. Я в любой компании гость, который имеет право уйти, когда захочет. Дайте мне погреться у вашего камина, но не заставляйте участвовать в его растопке. Я вас всех люблю, но не позволю грабить меня и растрачивать мое время. Мир так велик, что я хочу до смерти узнать его и обуздать. 18 лет – время разговоров, я проговорила с 18 до 2о лет со всеми, кто встречался на моем пути, – начиная от бомжей и кончая политиками. В 2год я пришла к мысли, что хватит выплескивать себя и слушать чужие советы. Наступает время молчания и накопления внутренних сил. Надо слушать себя, и делать себя, и отталкивать любопытных.

Когда я стану старой брюзгой, то, видя пробегающих мимо щенков с новой идеей в их бестолковых головах, я непременно буду кричать им вслед: "Было, дети мои, все уже было! Ваши новые боги отличаются от наших старых только прической и костюмом. Бегите от шумных компаний, они вас задавят. Посторонние люди высосут ваши соки и силы и оставят лишь корки от апельсина. Оставайтесь в одиночестве.

По-волчьи огрызайтесь на всякого, кто лезет к вам в душу. Только, я умоляю, оставьте немного места для любви".

В 18 лет, увлеченная общим "тусовочным" порывом, я сподобилась съездить в Ленинград (Петербург), эту Мекку всех рокеров, поэтов, художников и профессиональных лентяев. Мне всегда нравилось сумрачное, проникающее в душу очарование этого города.

Пошлявшись по Невскому проспекту, я отправилась в тусовочное кафе "Сайгон". Кафе ничем не поразило мое воображение – грязное и с плохой жратвой. Народ здесь сразу раскусил, что я "чужак", – слишком хорошо и ярко одета, слишком сильно накрашена, при деньгах и вообще не "своя". Сначала ко мне подполз какой-то ублюдочного типа малый и попросил 2о копеек. Я не успела ответить, как в дело вмешался мой сосед по столику: "Нашел у кого деньги просить. Это же дамочка.

Вали отсюда!" Слово "дамочка" прозвучало без иронии, даже с оттенком уважения.

Ублюдочный сделал реверанс, пропел изысканные извинения и исчез.

В кафе ко мне возник повышенный интерес. Подошел какой-то поэт с налетом мировой тоски и давно не мытой головой и прочел очень дерьмовые стихи. Поэта отодвинул наглый красавец с блудливыми глазами, который назвался Антоном и спросил, что я тут делаю. Я ответила, что приехала посмотреть Ленинград, но остановиться мне негде и знакомые посоветовали сходить в "Сайгон", поспрашивать народ. Это было вранье, у меня были в городе друзья, и проблемы с жильем не существовало, но всегда интересно пойти незнакомой дорогой.

Мой новый знакомый Антон напоил меня пивом и сказал, что надо идти по всем "стрелкам" искать мне жилье (сам он ютился в комнате вместе с тремя товарищами).

За два часа мы обошли четыре места, где собиралась оборванная длинноволосая молодежь. Антон о чем-то шептался с разными подозрительными личностями, пил пиво, а я скучала. Как я потом выяснила, таким образом устраиваются на ночлег, а иногда и на долгие месяцы проживания сотни молодых людей, приезжающих из разных городов страны. В последнем "тусовочном" месте всех этих мальчиков и девочек, которых не мешало бы хорошенько вымыть, спугнула милиция. Они заметались, как воробьи при приближении кота.

По-видимому, Антон что-то выяснил, потому что после долгого плутания по улицам мы пришли наконец в мрачный двор-колодец. На веревках висело невероятное количество белья, а у одного из подъездов стояло пять мотоциклов.

Мы зашли в квартиру, в которой отсутствовала входная дверь. В одной из пяти комнат квартиры нас встретили молодой человек с простоватым добрым лицом и улыбчивая старая женщина. Молодого человека звали Костя, а пожилую даму представили как бабушку Кости. Бабушка варила кашу на маленькой электрической плитке. Единственной мебелью в комнате были два матраса, на один из которых меня пригласили сесть. В стенке Костя прорубил окошко в соседнюю комнату, чтобы можно было общаться с соседями, не передвигаясь по дому.