Приключения бывшего мичмана - [7]

— Климырын — дурнирын.

Толик даже опешил, а потом после мучительных творческих конвульсий выпалил свой экспромт:

— А Саширын — притырын.

Тот только этого и ждал, довольно осклабился и заржал, а потом добавил:

— А Климирын — козлирын.

Толика вконец это разозлило, и он выдал вполне доступным языком:

— Да ты сам придурок!

До выяснения отношений не дошло, но дурашливый язык к нам пристал надолго.

В другой раз мы во дворе играли в хоккей. Вволю наигравшись, Сашка предложил бороться на условиях, что он будет стоять против нас всех, пятерых–шестерых пацанов. Все тут же на него набросились, а я стоял в задумчивости и смотрел, как долговязый Сашка расшвыривает моих друзей. Мне это не понравилось. И я в отчаянной попытке изменить расклад сил разбежался, неуклюже прыгнул и, скорей нечаянно чем специально, уронил противника. Мои друзья, подбодренные удачным моментом, не растерялись и с воплями радости навалились на Сашку. Некоторое время он беспомощно барахтался в сугробе, пока ребята с удовольствием елозили по нему, затем встал, облепленный снегом, и с видом обиженного ребенка пожаловался:

— А-а! Я так не играю — за ноги хватать нечестно.

Все смеялись и были не против еще разок поплотнее наехать на Сашку. Я же счастливый тем, что мне одним пусть хоть и неловким движением удалось завалить долговязого противника, был готов первым ринуться в атаку. Сашка понял, что ему нас уже не одолеть и что вряд ли мы последуем правилу, установленному только что — не хватать за ноги. И он без азарта и настроения вдруг ударил себя кулаком по лбу:

— Ой–йё! Мне же отец оставил деньги, чтобы я в магазине купил молоко и хлеб. Пока он не пришел с работы, я побежал!

Мы, белые от снега, как снеговики, делясь впечатлениями и обсуждая подробности потешной баталии, стали расходиться по домам. У нас тоже нашлись срочные дела, невыполнение которых могло повлечь репрессивные меры домашнего характера.

Современные дети играют в военные стратегии на компьютере, а мы увлекались сражениями пластилиновыми — у нас были свои технологии и подручные средства, соответствующие нашему времени. Тем более тогда существовали известные трудности с приобретением оловянных солдатиков, кстати, позже, когда мы повзрослели, появились солдатики и из пластмассы, даже в большем ассортименте. Но главное, что у нас был Толик Климович, прекрасный фантазер и замечательный выдумщик, его руки работали почище, чем у иного скульптора. Он с неплохим художественным вкусом лепил из пластилина миниатюрных человечков с ручками и ножками. Каждого пластилинового солдатика он вооружал винтовкой или автоматом, делал почти точные копии пушек и катюш, танков и бронемашин. И так здорово у него это получалось, что мы с большим увлечением ему подражали, правда, не так успешно. Благодаря дешевому и податливому материалу процесс был поставлен на поток, и мы в наши войска поставляли необходимое количество солдат и боевой техники. Потом наш ваятель начал лепить солдатиков упрощенной конструкции — без ручек и ножек, а только туловище и головку в виде овальных фигур разной величины. Когда мы сходились войсками и армиями, то деревянный пол квартиры Климовичей превращался в стратегическую карту дворовой баталии, которая занимала нас не на один час.

Помню, как мы с мамой стояли на остановке «Республиканская» и ждали автобус. Мама в руках вертела столбик монет, приготовленных для оплаты проезда, я смотрел на него и думал, что это, наверное, немало денег:

— Мама, а это много денег?

— Много сынок, много, — ответила мама.

— А ты купи мне тогда велосипед.

— Нет, сынок, на велосипед этих монеток не хватит.

Мальчишки нашего двора, так же, как и я, мечтали о велосипеде, только ни у кого из нас кроме Юрика Пентюхова его не было. Мы неплохо разбирались в нешироком велосипедном ассортименте, выпускаемом отечественной промышленностью. Отсчет начинался с трехколесного велосипеда для малышни — без тормозов, с педальной тягой на большом переднем колесе. Следующая модель была уже с тягой на цепь. Путем неполной разборки она превращалась в двухколесный велосипед. Позже появилась модель для того же возраста с двумя ненадувными колесами, которые за счет внутреннего воздуха обладали прекрасным амортизирующим эффектом. Для страховки юного велосипедиста по бокам заднего колеса крепились два маленьких. После велосипедов для малышни шел «Школьник», двухколесный с надувными камерами и с насосом. Переходной моделью был «Орленок». В высшей лиге для взрослых находились два велосипеда со щитками «Дорожный» и с переключателем скоростей «Турист» — мечта велосипедиста.

Дядя Толя — отец моего друга Юры — купил ему велосипед «Орленок», на вырост. Новая вещь, особенно техника, у любого мужчины, даже у совсем юного, вызывает эстетический зуд. Ее хочется нежно погладить по раме, дохнуть на никелированный руль и рукавом протереть его, прокрутить резиновые рукоятки, нет, не сломать, а чтобы проверить крепость сцепления, открыть–закрыть кожаный подсумок, чтобы с деловым видом проверить инструменты…

Когда дядя Толя выкатил во двор темно–синего красавца, то все мальчишки сгрудились вокруг, чтобы посмотреть и по возможности поучаствовать в его испытаниях. Юрик, законный владелец чудесного транспортного средства, красный от волнения, пыхтел и переживал за его целостность и сохранность. Для испытания новой техники требовался оперативный простор, и дядя Толя покатил «Орленка» в сквер. Малышня, которой родители запрещали туда ходить, сразу отсеялась, и нам стало комфортней. В скверике нашли достаточную по размерам полянку, где мы обычно играли в футбол, и приступили. Первым свою технику оседлал хозяин. Для Юрика это был самый радостный день, я видел, что он волновался больше, чем при получении в школе первой двойки. Мы культурно ожидали своей очереди, не особо надеясь на шанс ощутить под собой кожаную жесткость седла. Когда мой друг сделал пару кругов, то дорогой наш дядя Толя очень обрадовал наш слух: