Приключения Айвама - [14]

Лётчик незамедлительно явился с картой в руках.

— Товарищ вице-адмирал, — сказал он, — я догадался, с какой миссией явился к вам смотритель маяка Тэнмао. По поводу мальчика?

— Да, да. Вам известны все обстоятельства этого дела?

— Очень хорошо. Мальчик всё время под наблюдением авиаотряда.

— Координаты его известны?

— Вот, пожалуйста, все координаты с момента дрейфа «лагеря мальчика», как он у нас значится. К сожалению, по ледовым условиям мы его не могли снять. Он находится в полосе торосистых льдов, уходящих во все стороны на десятки километров.

Адмирал внимательно разглядывал карту.

— Товарищ вице-адмирал, наши научные работники интересуются «лагерем мальчика» уже и с другой стороны, с точки зрения науки. Они говорят, что он повторяет через двадцать лет дрейф «Челюскина».

— Это очень любопытно, — сказал Бахарев и ещё внимательней начал рассматривать линию дрейфа «лагеря мальчика».

— Мы ведём за ним наблюдение всё время. Работники станции, чтобы чем-нибудь занять мальчика на льдине, сбросили ему термометры, подробные инструкции, компас, часы — всё как полагается, даже метеобудку.

— Позвольте, — усмехнулся вице-адмирал, — он же предвосхитит наши мероприятия по дрейфующим станциям.

— Только мы не знаем, ведёт он наблюдения или нет. Но лётчик Таграй, поддерживающий связь с ним, утверждает, что он видел будто бы установленную во льдах метеобудку.

— Серьезно?! — удивился вице-адмирал. — Пригласите ко мне командира нашей экспедиции и главного штурмана.

И когда они явились, вице-адмирал спросил:

— Какая готовность? — Всё в порядке. Воздушные корабли в полной готовности.

— Иван Иванович, неожиданно всплыло ещё одно дело, — сказал Бахарев. — Мальчика нужно снять с дрейфующих льдов. Только он в стороне от курса. Вот посмотрите карту. Я попрошу главного штурмана определить, какое отклонение от нашего курса.

Штурман посчитал:

— Километров семьсот. Вице-адмирал подумал и приказал:

— Дайте указание командиру вертолёта вылететь вот этим курсом, — он показал на карте «лагерь мальчика». — Выделите опытного штурмана, так как после того как он примет мальчика на борт, вертолёт должен вылететь прямо к Полюсу относительной недоступности, где все наши воздушные корабли будут производить посадку. Мальчика на землю мы отправим с обратным рейсом транспортных самолётов. Обяжите командира вертолёта держать связь с флагманским радистом. Вот все. А Тэнмао, если он захочет, тоже может полететь за мальчиком.

Тэнмао просиял от радости и, положив руку на сердце, спросил:

— Значит, можно мне?

— Конечно, Тэнмао.

— Я очень хочу.

— Теперь всё в порядке, — сказал вице-адмирал и, пройдя к матери мальчика, стоявшей около дивана, спросил:

— Как тебя зовут?

— Уакат.

— Ну, вот что, Уакат, мальчика мы снимем со льдов специальным самолётом, которому не нужен аэродром. Этот самолёт может сесть даже около яранги. Считай, что мальчик уже почти дома.

Уакат слушала, глядела на этого русского начальника мокрыми глазами, и слёзы ручьем текли по её щекам.

— Но что же ты плачешь, когда всё уже наладилось?

— От радости, — прошептала она.

В тот момент, когда вице-адмирал разговаривал с Уакат, её сын Айвам только что отпраздновал вместе с Лилитом первомайский праздник. Лилит уже вырос и из щенка стал собакой. Он был ещё понятливей, но прежняя игривость у него исчезла, прибавилось серьёзности и лени.

— Лилит, а не ошиблись мы с Первым мая? — спросил Айвам.

Но собака на это чуть шевельнула хвостом и даже не подняла морду.

Первые дни, когда мальчик оказался на льду, когда чувство тревоги не покинуло ещё его, Айваму и в голову не приходило интересоваться календарём. Лишь спустя некоторое время он смирился со своим одиночеством во льдах и однажды вдруг вспомнил: какое же сегодня число? Мальчик лихорадочно стал восстанавливать числа месяца. Но эта задача оказалась нелёгкой: в голове всё путалось. Правда, он точно знал, какого числа люди ходят встречать первые лучи солнца, вспоминал, через сколько ночей после этого прилетал самолёт первый и второй раз, и всё же очень трудно оказалось установить правильное число.

Во всех сброшенных письмах летчики забывали ставить даты. Вот почему у него не было уверенности в том, что он вовремя отпраздновал Первомай.

Полярная весна создавала Айваму отличное настроение. Во льдах теперь было хорошо. Стоял беспрерывный день, ночь исчезла совсем. И небо стало чистым. Прекратились пурги, изредка дули слабые тёплые ветры с юга и ласкали лицо, как тёпленькая вода. Но, несмотря на то, что сильных ветров не было, полыньи образовывались морскими течениями, и в них показывались нерпы. Айвам очень удачно охотился. Теперь не нужно ждать, когда замёрзнет лед, чтобы достать убитую нерпу. Из шкуры нерпы он вырезал длинный ремень. Пришлось из метеобудки вытащить несколько гвоздей, чтобы сделать выброску, которой можно достать убитую нерпу, плававшую на поверхности воды.

У Айвама ежедневно было много работы: охота на нерпу, рыбная ловля, записывание температуры, что он делал с величайшей аккуратностью, точно в срок, как было указано в письме полярников. Ведь раньше всё это он видел на полярной станции каждый день. Теперь он охотно выполнял эту работу и казался сам себе уже взрослым человеком. Айвам и к будке не бежал, а шёл степенным шагом. Кроме всего этого, мальчик занимался строительством. Дело в том, что старое жилище надоело Айваму, и к Первому мая он решил сделать себе новую пещеру. В стороне он подыскал глыбу льда, напоминавшую утёс, где хорошо можно было укрепить флаг, и с подветренной стороны стал долбить её.