Приключения, 1990 - [71]

Тут Скороходов ощетинился, будто на самом деле ждал, что Кузовкин сейчас полезет драться, и тому даже стало смешно.

— Ладно, — махнул рукой Кузовкин, — рассказывай, что у тебя. Где этот Старицын? Его надо немедленно задерживать.

— Дома Старицына нет уже несколько дней, — хмуро сказал Скороходов.

— А его сообщники? Что ты о них выяснил?

— Пока ничего. Почему вы считаете, что это обязательно Старицын?

— Ты вот что, Скороходов. Ты вообще чем занимаешься? — поразился Кузовкин. — Не Старицын? Так ты сначала найди и самого его, и его дружков. Не знаешь как? Я тебе подскажу. Он совсем недавно из армии, так? Вот и ищи дружков либо в школьных приятелях, либо в армейских сослуживцах. Больше негде. Объяснить, почему? Не надо?

— Помните, парень с заявлением по избиению официанта Журавлева приходил? — злорадно спросил Скороходов. — Это и был Старицын. А вы тогда с ним помните как?

— Помню-помню, — пробормотал Кузовкин не очень к месту. — Теперь ясно. Бери машину, и Журавлева немедленно ко мне. Ищи где хочешь...

В такие моменты Кузовкин не просто не любил свою работу. Он ее боялся. И с тоской вспоминал, что до пенсии остается целых десять лет, что устал балансировать на хрупкой грани полузаконности, что начнись служебная проверка, и никому не докажешь, что он всегда работал, как работают все, и по-другому работать просто нельзя, и кружки пива, выпитые у Литвинца, пусть даже за его счет, не имеют ровным счетом никакого значения для дела, и это ясно всем кругом, но также ясно, что те, кто получит задание найти виновного, исполнят его со старанием, демонстрируя лицемерную принципиальность, станут топтать его, Кузовкина, истово и сладострастно потому, что сами каждый день и каждый час мечтают дотянуть до пенсии, да к тому же — если удастся — в кресле помягче да повыше, и что он, Кузовкин, в любой момент может оказаться просто ступенькой к такому креслу...

По убийству работала большая группа сотрудников городского управления и прокуратуры. В принципе Кузовкин им подчинялся, но сейчас стремился действовать самостоятельно. Утаивать, разумеется, он ничего не собирался, но очень важно для него сейчас было первым напасть на след.

Скороходов нашел Журавлева дома — тот пока еще отсиживался на бюллетене. Он страшно испугался приезду работника милиции. Трясущегося и бледного, Скороходов доставил его пред очи Кузовкина. При всем недовольстве своим начальником Скороходов не мог не признать его квалификации. Кузовкин «расколол» Журавлева в пять минут. Тот только в самом начале немного подергался, а потом уже, захлебываясь от спешки, давал пояснения.

Да, одного знакомого Старицына он видел. В пивбаре. Мог бы узнать. Кажется, они вместе служили в армии. И подружка у Старицына есть. Звать — Ника Андреева. Вероника то есть. Работает в объединении общепита, в контрольной группе.

— А в чем, собственно, дело? — в какой-то момент спросил Журавлев.

Тогда Скороходов, воспользовавшись возникшей паузой, рассказал, что убит Литвинец. Что убили его, по всей видимости, те же люди, что в свое время избили самого Журавлева...

От этого известия Журавлев окончательно струсил. Заикаясь, начал утверждать, что никто его не бил и он ничего не знает. Скороходову казалось, что вот сейчас и нужно начинать с ним настоящий разговор, однако Кузовкин не дал. Вывел его из кабинета и отчитал за самодеятельность и торопливость.

— Ты не путай божий дар с яичницей, — внушал Кузовкин. — Бил его кто или не бил — с этим мы уже все закончили. Ты делом заниматься должен. Старицына искать и дружков его — это сейчас самое главное.

Для этого Кузовкин усадил пол-отделения за телефоны. Все звонили в паспортные столы других районов, выясняя, кто прописывался недавно после службы в армии. Сам Кузовкин умчался в горвоенкомат узнавать о вернувшихся из Афганистана. А когда приехал, как результат всеобщих усилий уже был готов список из восемнадцати фамилий. Теперь из них Журавлев должен был выбрать того, которого он видел вместе со Старицыным. Кузовкин сам поехал с Журавлевым по отделениям милиции показывать фотографии, а Скороходову приказал немедленно разыскать и привезти Нику Андрееву.

— Она думает, это мы, — сказал Юрка.

— Откуда она звонила? Из дома? — спросил Игорь.

— Почем я знаю! Она не докладывала! — буркнул Юрка. — Но если даже она думает, что это мы, что же тогда думает милиция?

— Очень правильно рассуждаешь, — флегматично одобрил Крисань. — Для того чтобы милиция так думала, Кондуктора, наверное, и убили. С одной стороны: все, что Кондуктор знал, с ним и ушло. С другой — заодно и с нами можно разделаться. Не могу только поверить: из-за «левых» бутербродов, из-за разбавленного пива человека убивать! Может, тут что-то другое? Серьезнее?..

Игорь лихорадочно набирал номер домашнего телефона Ники. Длинные гудки. В квартире никто не отзывался.

Юрка сел на диван и обхватил голову руками.

— Влипли мы, братишки, очень крупно. Все против нас. Заметут и разбираться не станут. У них же вся милиция куплена.

— Скорее всего она звонила с работы, — размышлял вслух Игорь. — Нужно ее немедленно разыскать. Я поеду!

— Куда! — одернул Юрка. — Успокаивать, что ли? Оправдываться? Не перед ней оправдываться-то надо.