Приключения, 1985 - [149]

«Так можно всю ночь проездить, загнать собак, а стойбище пастухов не найти, — думал лейтенант, но команды остановить нарту Аретагину не давал. — Какие все-таки огромные возможности человека. Двое суток на сорокаградусном морозе — и ничего. Если бы не усталость… Завтра я уж наверняка что-нибудь выясню».

— А не проехали мы стойбище? В темноте мимо проедешь — не заметишь. Палатки теперь от обычного бугра снега не отличишь. Занесло, видно, стойбище? — спросил у Аретагина.

— Кто его знает. Но если будем проезжать мимо, услышим, — лениво ответил каюр. — Должны бы олени где-то поблизости пастись.

Неожиданно Сергеев уловил тихий звон колокольчика. Удивился: не слуховая ли галлюцинация? Откуда здесь, в тундре, ночью русская тройка с колокольчиками? Потом услышал бряканье ботал, знакомое с детства. Он хорошо помнит, как у них в деревне дядя Петя — колхозный конюх — всегда вешал лошадям на шеи медные или железные ботала. Ночью легко найти лошадь с боталом. И наконец понял лейтенант, что они подъехали к оленьему стаду.

— Теперь найдем, — сказал Аретагин взбодренным голосом. — Где-то недалеко должны быть палатки пастухов.

Сергеев уже стал различать отдельных оленей. Они бродили по широкой равнине, разгребали копытами снег, доставали ягель, а привязанные на шеях колокольчики и ботала вызванивали удивительную музыку. Когда собачья упряжка подъезжала особенно близко к тому или другому оленю, животное испуганно шарахалось в сторону, раздавался перезвон.

Скоро путники увидели с десяток огненных фонтанов. Они выбивались из-за больших снежных бугров, и в темноте казалось, что кто-то неведомый сидит и швыряет огонь вверх.

«Не спят еще, печки топят», — обрадовался лейтенант.

Не успел Аретагин упереться остолом в снег, чтобы остановить нарту, как целая орава собак с громким лаем кинулась к ним навстречу.

— Приехали, — сказал Аретагин, отгоняя назойливых собак.

Из палаток выбегали люди, подходили к путникам и протягивали им руки.

— Амто, тумгутум, амто! — слышались приветствия со всех сторон.

Сергеев заметил, что пастухи возбуждены, суетились, приглашали путников к себе в палатки. «Видно, нечасто у них бывают новые люди, — подумал сочувственно, — рады встрече».

На ночь остановились в просторной палатке Аккета. Под потолком горела керосиновая лампа «летучая мышь». В углу на столике приглушенно пел транзисторный приемник. Тепло и уютно в палатке.

Гостей пригласили ужинать. Лейтенант ел горячее оленье мясо, удивленно глядел на пастухов, что собрались в Аккетовой палатке, и думал, что оленеводы, видно, принимают его за лектора или врача. Только те чаще всего навещают пастухов. Люди сидели на полу, на разостланных оленьих шкурах, и терпеливо, молча ждали, пока гости наедятся, напьются чаю. Может, обычай у них такой? А потом пойдут разговоры, посыплются вопросы. Можно, конечно, и поговорить, только лучше бы сразу завалиться спать. Гудят ноги… Видно, их интересует жизнь района, международное положение. Можно, пожалуй, и лекцию прочитать — это не страшно. Ну, если не лекцию, то хоть ответить на вопросы.

Сергеев всматривался в лица собравшихся. Эти люди, видно, ничего не знают о пропаже Самсонова. О гибели Долгана тем более еще не успели узнать.

Когда путники поужинали, первым нарушил молчание Аккет:

— Нельвид не такой уж и больной. Но вы к нам быстро приехали. Ведь я только утром Эттык отправил. Где она?

— О чем вы? — удивился Сергеев. Потом понял: пастухи и вправду приняли его за врача.

— А мы удивились, — говорил Аккет, — Эттык только сегодня могла доехать и поговорить с председателем колхоза. Врач может только завтра-послезавтра приехать. Нельвида у нас шатун мало-мало помял.

— Нет, товарищи, я не врач. Мы к вам проездом, сначала заехали к Долгану, но его дома не встретили… — Лейтенант опять помолчал, внимательно посмотрел на пастухов, — кстати, Долган к вам часто заходит? Давно вы его видели?

— Заходит. Но последний раз был недели три назад. Сидел вот тут, — Аккет показал лейтенанту место у печурки, — радио слушал.

— А вы бываете у него? Как он печку разжигает? Бензином?

— Бензина у него нет. А бывать у него бываем. Только редко.

— А в канистре он что держал? — снова спросил Сергеев.

— Керосин был для лампы. Что-нибудь с ним случилось? — встревожился Аккет.

— Пока не могу ничего сказать. Самсонова, продавца, вы знаете? Не проезжал тут? Никто из вас его не видел?

Самсонова знали все, но не видели.

— Охотник Икорка приезжал, оленей просил продать. А Самсонова с самой осени не видели, — сказал один пастух.

Аккет задумчиво молчал, будто вспоминая что-то.

— Хотел я поездить по тундре, поискать, — сказал наконец бригадир, — собачью упряжку мы сегодня поймали. Без хозяина…

— Упряжку?! — воскликнул Сергеев. — А нарта?

— Нарта волоклась, снег собирала. Пустая нарта. Худые собачки, голодные. Одна мертвая. Что, Самсонов потерялся? Не его ли это упряжка?

— Все может быть, — завтра пораньше утром вы мне покажете, где ее встретили, — сказал лейтенант.

— Сам хотел поискать, не получилось. А завтра мы вам и покажем, вокруг объездим и к Долгану заедем. — Аккет поднялся, давая знак пастухам расходиться.