Приключения, 1979 - [143]
Дарий любил вспоминать те дни.
Допив вино, царь слегка ударил чашей по узорчатому медному диску. Еще не растаял глухой звук, как полог двери приподнялся и старший евнух выжидающе склонился у входа.
— Позвать царственную Федиму!
...Царь жестом указал на мягкое ложе, и Федима с достоинством опустилась у его ног. Стройный молодой стан и плавные сдержанные движения, ухоженное лицо и полусумрак опочивальни не могли ввести Дария в заблуждение. Жена была ненамного моложе его. Ведь она знала еще Камбиса и перешла от него к Дарию по закону.
— Память потревожила былые дела, благородная Федима. Поведай мне, как ты раскрыла нам подлого мага, присвоителя власти?
Федима подняла на Дария слегка раскосые глаза и, раскачиваясь, заговорила хрипловатым голосом:
— Ты знаешь, доблестный повелитель, что после смерти сына Кира, владыки Камбиса, я, как и все прочие жены царя, стала согласно обычаю супругой его брата Смердиса. Так вот, когда минуло восемь лун, ко мне отец прислал раба.
Отец первым заподозрил неладное. Ведь новый царь, Смердис, тот, кто называл себя братом Камбиса[39], не выходил из дворца и не призывал никого к себе из знатных людей. Поэтому отец мой спросил меня, со Смердисом ли делю я ложе. Но что могла ответить я, которая никогда не видела Смердиса раньше? Тогда отец мой вновь прислал раба и велел мне спросить у других жен, брат ли Камбиса мой новый муж? Но и этого не могла я исполнить, ибо не встречалась ни с кем.
Снова пришел раб и передал мне такие слова: «Дочь! Твое высокое происхождение требует от тебя мужества в совершении опасного дела. Я думаю, тот, кто делит с тобой ложе и властвует, не Смердис, не сын Кира. Ты должна выяснить правду. Сделай так! Когда царь уснет, ощупай его уши, на месте ли они. Если ушей нет, то это не Смердис, а подлый маг, присвоивший его имя. Когда-то Кир приказал отрезать ему уши за непослушание».
Я пообещала отцу выполнить опасное поручение. И вот ночью в опочивальне царя при тусклом свете рожков я привстала на ложе, прислушиваясь к звукам за дверью и дыханию рядом. Ведь если он не спит и узнает, что я замыслила, то жестокая казнь ждет меня. Сдерживая дрожь, просунула я руку под тонкую серую тиару. Меж спутанных волос, нащупала ушное отверстие без раковины. Еще сильнее задрожало мое тело, я сделала над собой усилие, чтобы не кинуться прочь из опочивальни...
Дарий, который не впервые слушал рассказ Федимы, уже не вникал в смысл слов, а вспоминал то славное время, когда он прибыл в город и присоединился к шести заговорщикам. Все решили, что самозванец должен смертью заплатить за позор жен Камбиса и за присвоение власти. Рвались немедленно исполнить решение, ибо с каждой луной власть самозванца укрепляется, а привлечение новых людей могло привести к раскрытию заговора. Тогда всех ждала жалкая гибель.
Дарий придумал безумный по смелости план: «Пойти во дворец открыто и даже шумно. Ведь стража не посмеет остановить столь знатных людей. А если их остановит сам страж дверей, тогда Дарий солжет, что прибыл, имея поручения от правителя Парси, своего отца Гистаспа. Где ложь неизбежна, там смело нужно лгать». Гобрий подлил масла в огонь, напомнив, что им, персам, не гоже оставлять власть в руках магов-мидийцев. Тогда все сразу после совета пошли во дворец...
Они всемером вошли в дворцовые ворота, и стража была полна нерешительности и почтения при виде столь знатных и доблестных господ.
Потом они наткнулись на вечно подозрительных и строптивых евнухов. Жирные бабьи лица то искажались гневом: брань сыпалась на голову стражи, то изображали лживую почтительность, смешанную с подозрительностью: по какому делу пришли господа... Три евнуха заслонили собой дверь, Дарий кивает Гобрию: Семеро пошли прямо на евнухов. На лицах первых решительность, на лицах вторых страх и растерянность. Блеснула сталь кинжалов.
...Наконец они побежали по коридорам, взволнованные, и от этого сделали лишний круг в мужских покоях дворца. Тут на шум выскочили двое. По одежде видно, что один из них самозванец. Он с луком. Второй, страж двери, копьем ранил двоих заговорщиков. Отец Федимы слева, Видарна справа, почти одновременно вонзили свои кинжалы в тело стража.
Самозванец, отбросив бесполезный лук, побежал на женскую половину, пытаясь запереть дверь. Гобрий всей тяжестью тела упал на дверь, Дарий услышал по ту сторону шум борьбы, в полумраке он разглядел два сплетенных тела. Он был в нерешительности.
— Бей! — крикнул ему с пола Гобрий. — Бей!
— Но я могу поразить тебя!
— Бей обоих, — захрипел Гобрий.
И бог Ахурамазда направил руку Дария в сердце врага...
Потом уже впятером — раненых оставили во дворце — они стояли перед знатнейшими персами с отсеченной головой мидийца-мага и рассказывали о подлом злодеянии и о своем подвиге...
Царь поднимает взгляд на давно умолкнувшую женщину и потирает ухо. Опочивальня полнится мглой. Дарий бьет в диск и велит зажечь светильники. Федима недвижно сидит у его ног...
Когда после заговора немного улеглось волнение, Начали думать об организации власти и решили определить царя жребием. Только отец Федимы, этот самый гордый из персов, отказался от жребия в пользу остальных:
