Приключение взрослых - [2]

По воскресеньям он читал газеты от передовицы до телевизионной программы, спал или уходил гулять.

Мать же терпеть не могла гулять просто так, была постоянно занята. Они вечно ссорились между собой. Саша уже научился точно чувствовать этот момент, когда они, обессиленные после жестокой ссоры, ждут его вмешательства… Никто из знакомых обо всем этом даже не догадывался. Только соседи иной раз протестующе стучали в стенку…

От снега ботинки совсем отсырели. Мокрый воздух пробирал до костей.

Он встал, направился в глубину двора к своему подъезду и тут, на скамейке, стоящей как раз против дверей, увидел: заложив ногу на ногу, в распахнутом черном пальто с поднятым воротником, сидит Костя. Сидит, откинув голову на спинку скамьи…

— Костя!

— Что творится, а? — отозвался тот, не изменив позы.

— Давно ждешь?

— Неважно. Слушай, Сашка, — льет! — Костя потянул его за руку, усадил рядом. — Здорово?

Саша промолчал.

С крыши, с оконных карнизов дождиком слетала в осевший снег капель. Ошалело чирикали воробьи.

— Ну что? Вызывала Олимпиада?

— Нет… Если завтра не вызовет, в четверти так и останется тройка. А у тебя порядок?

— Как всегда… — Костя пренебрежительно пихнул ногой снежный ком. — Наш Двоефедя ввел взаимный опрос по математике. Знаешь, кому поручил? Мне, конечно. Смехота!

— Не смехота, а гадость!

— Почему гадость? Если он не успевает? Что ты думаешь, я по алгебре и геометрии не могу проверить наших гавриков? Запросто!

— Может, по математике и ничего, а вот по литературе как?

— Что — как? Так же!

— Помнишь Сережку Цыганкова? Ну, я вас еще познакомил, когда в тир ходили…

— А! Мазила?! Который ни разу не попал?

— Может, и не попал, зато Сережка — человек. Всегда по-своему отвечает, а не долдонит по параграфам. И тут эта дура Игнатьева — наша староста — этот самый опрос с ним проводит. Да Сережке с ней и говорить-то не о чем. А она раскрыла учебник и следит. Тут — не по учебнику, здесь — не по учебнику. И она своему же товарищу ставит тройку. Ну, гадость это или не гадость?

— Пакость, конечно… Чуешь — послезавтра каникулы?

— Чую…

— А знаешь, — сказал Костя, — я, пока ждал, кое-что накропал.

— Ну!

— Так. Четыре строки. Вернее, три. — Костя запахнул пальто. — Рифму не нашел. Придумай!

— Давай, — неуверенно согласился Саша. —

А человек имеет право

На все вокруг, пока он жив,

На приключение и славу…

— Лжив! — выпалил Саша.

— Балда! — Костя встал. — Это первое, что приходит в голову. А смысл какой? Ну ладно. Оказывается, я дико продрог.

— Так пошли ко мне! Я тоже закоченел.

— Ну, что у тебя делать? Мать дома. Уроки, что ли?

— Тогда зайдем хотя бы в подъезд, обогреемся. Можно даже ботинки снять. Высушим на батарее.

— Слушай, верста коломенская! Давай двинем в кафе! — предложил Костя. — Выпьем по чашке горячего кофе, потрепемся. Идея?!

— Денег нет.

— Много ли надо на кофе? Попроси у матери!

— Не даст.

— Ну скажи на что-нибудь другое! На кино…

— Кость… Не хочется. Понимаешь? Противно врать…

— Слушай! Давай тогда что-нибудь продадим! Хоть книжку. Знаешь, наша соседка Марья Кирилловна несколько раз полные авоськи книг в букинистический таскала. Все приняли!

— Какую книжку?

— Хоть Пушкина твоего.

— Ты что?

— Да я тебе своего после отдам.

— Нет. Это не дело.

— Ладно. Черт с ним! Пошли к тебе! — неожиданно решил Костя.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Мама встретила их в прихожей:

— Почему без шапки? Где ты шлялся?

— Анна Борисовна, здрасте! Добрый день! — поклонился Костя.

— Сколько можно. Ведь мы уже виделись! — Она направилась на кухню. — Мойте руки. Пошли обедать.

Костя повесил пальто и нагнал мать.

— Анна Борисовна, дайте ему от рубля и выше! И отпустите.

— Зачем это?

Саша весь сжался от Костиной глупости. Теперь ничего не даст. И не отпустит… А так он бы поговорил с ней на кухне. Наедине. Может, что и вышло б…

— Знаешь, Костя, мне твои шутки надоели.

— Простите, Анна Борисовна, больше не буду. Главное, чтоб я вам не надоел.

— И ты тоже.

— Мама! Он же ничего не сказал! Хорошо! Я никуда не пойду! — громко сказал Саша.

Костя обезоруживающе улыбнулся:

— Ну не сердитесь, Анна Борисовна. В самом деле! Бог с ним, с рублем!

— Да я готова каждый день платить по рублю, только чтоб ты не приходил и не портил мне Шурика! — Она ушла в кухню и в сердцах захлопнула за собой дверь.

«Шурика»! Саша с ненавистью посмотрел ей вслед.

— Договорились! — Костя распахнул кухонную дверь. — Дайте мне авансом три рубля, и ваш прекрасный Шурик…

— Иди ты к черту! — заорал Саша.

Костя запнулся. Он понял, что перебрал.

— Не злись, Сашка… Мы пошутили. Правда, Анна Борисовна?

— Хватит! — Саша выволок его подальше в коридор, горячо зашептал: — Поедим, сделаем уроки, а потом…

— Какие еще уроки? — громко спросил Костя. — Послезавтра каникулы! А есть мы будем в кафе!

Саша потащил его в комнату.

Костя уселся в кресло, по привычке закинув ногу на ногу. Рваная микропорка на его ботинке свисала грязными клочьями. Мог бы в конце концов вытереть ноги…

— Итак, сейчас без десяти шесть. Даю тебе ровно десять минут на питание и размышление. Думай, где достать денег.

Саша замялся в дверях.

— Иди-иди. Не суетись. Я еще не умираю от голода.

Саша вошел в кухню.

Стоя у буфета, мама наливала в высокий фужер томатный сок из банки.