Приключение ваганта - [7]

Как-то так получилось, что Гийо стал его учителем. Мать Жиля была вдовой, когда вышла замуж за Ангеррана де Вержи. Она даже не успела родить дитя своему первому мужу, когда тот погиб в очередной военной заварушке. Замуж ее отдали очень рано, в двенадцать лет, и после смерти мужа она решила устроить траур по убиенному на целое десятилетие. А все это время, чтобы хоть как-то скрасить горечь одиночества, она музицировала и усиленно штудировала разные науки, благо ее семья была хорошо обеспечена и юная Шарлотта могла делать все, что ей заблагорассудится.

Когда родились первые двое детей Ангеррана де Вержи — сын Этьен и дочь Рошель, она была под властной пятой Ангеррана де Вержи, который считал, что мужчинам грамотность только во вред, а женщины в лучшем случае должны уметь читать с горем пополам, и то Библию, да поставить свою подпись, где нужно. Поэтому Этьен вырос малограмотным и знал лишь денежный счет, а более способная к обучению Рошель пристрастилась к чтению рыцарских романов и витала в розовых облаках.

Но, когда на свет появился Жиль, матушка Шарлотта уже командовала в доме. Характер у нее оказался как бы не жестче, чем у мужа. Она подчинила его своей воле всецело, и рыцарь в ее присутствии боялся даже голос повысить. Поэтому Жиль стал учить азбуку, едва научившись говорить. К десяти годам он знал почти все то, что знала его матушка. Затем мальчика отвели к сельскому кюре, чтобы тот продолжил обучение. Но священник, проэкзаменовав своего нового ученика, в диком удивлении пришел к выводу, что тот более силен в грамоте, чем он сам.

Кюре был человеком честным и не стал хитрить, чтобы выцыганить у семьи де Вержи несколько серебряных монет. Он вернул мальчика в замок, развел руками и сказал, обращаясь к госпоже, что больше того, что знает Жиль, он дать ему не сможет. Разочарованию Шарлотты де Вержи не было пределов; она мечтала видеть сына не военным (двух рыцарей — мужа и сына Этьена — семье вполне достаточно), а ученым, тем более что Жиль все схватывал на лету. И главное, он начал писать стихи и замечательно играл на лютне, что для госпожи было как елей на сердце.

И тогда в жизни юного Жильбера де Вержи появился Гийо — настоящий кладезь разнообразных знаний. Правда, некоторые его уроки попахивали еретическим душком, но Жиль об этом не задумывался, потому как мало что понимал из тех откровений, которые изрекал Гийо. Вскоре юный де Вержи трещал на латыни как сорока и благодаря Гийо стал более-менее сносно разговаривать на фламандском языке, который был очень похож на нидерландский и немецкий. Гийо из каких-то своих соображений всегда представлялся валлонцем, но Жилю почему-то казалось, что он родом из Фландрии.

Здесь нужно отметить, что Гийо учил его не только грамоте. Он был главным наставником по любовной части. К семнадцати годам Жиль познал женскую ласку и совсем не терялся, как многие его сверстники, в обществе дам. Мало того, юного де Вержи смешил романтизм приятелей, которые обожествляли разных дурочек с невинными коровьими глазками. Жиль обещался стать циником и развратником (что, впрочем, в те времена среди дворян не было чем-то из ряда вон выходящим).

Спать Жиль ушел далеко за полночь — лишь тогда, когда кувшин бордоского показал дно. Он уснул сразу как убитый. До самого утра ему снился один и тот же кошмар: он бежит со спущенными штанами по стерне и никак не может их снять, а за ним гонится страшное чудище. Иногда Жилю удавалось взлететь над полем, и тогда он радостно смеялся, наслаждаясь полетом, и корчил рожи преследователю — попробуй, достань! — но витание в небесах было коротким, и ему снова приходилось бежать по колючей стерне, выбиваясь из последних сил.

Глава 2. Андрейко

Андрейко с интересом рассматривал грозные вежи и башни Литовского замка. Он сопровождал своего пана, Якова Немирича, у которого было какое-то дело к киевскому воеводе. Раньше в литовском замке находились киевские князья, но теперь они имели свой замок на левом берегу Днепра, напротив Подола. Там сейчас обитал княживший в Киеве Олелько Владимирович. А Литовский замок стал местом пребывания воеводы.

Подросток был одет худо. Жена пана, Галшка Немиричева, держала слуг в жесткой узде и кормила их абы чем и абы как, и на одежду не шибко тратилась. Тем не менее даже в своих обносках Андрейко выглядел как шляхтич, случайно надевший одежду простолюдина: высокий, стройный, очень смуглый, с густой гривой черных волос. Он смотрел на мир как паныч — черными, слегка раскосыми глазами, независимо и даже дерзко. Похоже, в его жилах текла немалая примесь восточной крови.

Для столь представительного выезда пани Галшка выдала Андрейке старенькие башмаки своего сына Ивашки Немирича, но они сильно жали, поэтому подросток снял их и, связав куском бечевки, перекинул через плечо. Яков Немирич ехал на добром коне, раскланиваясь со знакомыми, а Андрейко топал рядом, держась за стремя. Когда конь переходил на рысь, подростку приходилось бежать, но его легкие работали как лучшие кузнечные меха и он совершенно не чувствовал усталости.

В Литовский замок вело двое ворот: Воеводские со стороны Щекавицы (к ним шла крутая дорога, на которой зимой приходилось вырубать во льду ступени), и Драбские. От них можно было попасть в Верхний город и на Подол. Сбоку от ворот лежала куча земли — недавно углубляли ров, через который был переброшен подъемный мост на двух цепях. Одни и другие ворота защищали две башни под вежами. Кроме ворот из замка на Подол вела калитка, но она всегда была закрыта на замок.