Прикид - [3]

– Из Ипсуича, – ответила я.

– А это где? – удивилась Кэролайн.

– В Суффолке.

Она впала в задумчивость и после паузы воскликнула:

– Ага! Суффолк! Ну как же, слышала! Один из моих бывших любовников владел там землями. Или я путаю? Может, в Норфолке?..

Тут ход ее мысли прервали резкие гудки с улицы.

– Мне пора, – объявила она. – В десять придет наниматься новый садовник. Надеюсь, он разбирается в винограде.

Хлопнула входная дверь. Я слышала, как она ругается с каким-то мужчиной, в течение пятнадцати минут безуспешно пытавшимся отъехать от соседнего, дома.

Спустился Ральф. Он выглядел усталым. Зубрил свою роль в пьесе для «Ройял корт» 5. Я улыбнулась:

– Кэролайн спрашивала, хорош ли ты в постели. Ральф просиял:

– И что же ты ответила?

– Сказала, что да.

– Слава Богу.

– А вот ее Патрик, очевидно, нет.

Ральф налил себе кофе.

– Ничего удивительного. Трахаться с ней… все равно что с ротвейлером.

В один прекрасный день я вдруг поняла, что преодолела свой страх перед Кэролайн. И что она мне нравится – именно тем, что ужасна. И что с ней весело. В то время как все остальные наши соседи – люди милые, но страшно скучные. Распитие кофе после отправки детей в школу стало традицией. Мы пили его или у меня, или у Кэролайн, в зависимости от того, кто отвозил Саманту и Рейчел. Но чаще всего – в зависимости от прихоти Кэролайн. Когда было тепло, мы сидели в саду – или на моем кусочке травы между домиком и дорогой, или же во дворе у Кэролайн, под шпалерой из винограда, которая специально была расположена так, что при желании можно было сидеть там без лифчика. «Что теперь делаю редко, потому как с нормальным бюстом можно проститься навеки! – со смехом восклицала она. – Ты такая молоденькая, прямо смотреть противно!» Ральф почти все время торчал на репетициях – еще слава Богу, что у него есть работа! Патрик проворачивал дела в Сити, как небрежно объяснила Кэролайн. Похоже, она толком не знала, чем занимается муж, и, совершенно очевидно, не нуждалась в его деньгах в отличие от нас, считавших каждое пенни, не заработанное Ральфом.

Думаю, одна из причин, по которой меня так влекло к ней, заключалась именно в этом контрасте – полной противоположности наших жизней и устремлений. А Кэролайн, по всей видимости, прельщала во мне новизна. Нечто новое, неведомое ей. Время от времени она отпускала комментарии в адрес своей семьи.

– Моряки… Целые поколения моряков, – говорила она в присущей ей небрежно-томной манере. – Вечно в море, всем скопом. Ступали на сушу только для того, чтоб размножаться… как пингвины. И даже тогда не могли забыть о флоте. Отец был адмиралом, привык общаться с нами исключительно при помощи флажков. Вывешивал их на шесте в саду. А когда я стала Дебютанткой года 6, просигнализировал: «Выхожу в море, полный ход назад!» Мы его потом целых полгода не видели… – Она рассмеялась, а после паузы спросила: – Ну а ты? Чем занималась ты, когда я стала Дебютанткой года?

Я ответила, что работала в банке в компаний с пятью девушками, окончившими среднюю школу, ничем не примечательными, но добродушными.

– В банке? – Похоже, Кэролайн была потрясена. – Каком, коммерческом? В «Лазаре»? 7

Теперь настал мой черед смеяться:

– О нет! В обыкновенном банке. В Ипсуиче.

Удивлению Кэролайн не было предела. Я поняла, что до сих пор ей не доводилось общаться ни с одним работником банка, разве что через зарешеченное окошко.

– О Господи! – протянула она. – И что они собой представляют, эти люди из банка?

Она произнесла это таким тоном, словно речь шла не о банке, а об Алкатрасе 8.

Я объяснила, что тех девушек, как и меня, наняли потому, что у них было законченное среднее образование и приличные оценки, а мужчин нанимали потому, что они умели ловко управляться с цифрами.

– Ну и заодно, – добавила я, – с такими, как я. – Это высказывание очень понравилось Кэролайн. Вообще в тот вечер я прониклась к ней особым доверием – с месяц назад я бы не позволила себе так откровенничать. Я даже рассказала ей о помощнике управляющего, который как-то пригласил меня в кабинет и спросил, известно ли мне, что означает, когда у мужчины большой нос. А затем продемонстрировал, что это означает.

Кэролайн так и взвизгнула от восторга:

– Прямо не верится! Ну а ты что?

Я объяснила, что поскольку до этого ни разу не видела мужского члена, то была не в силах судить, большой он или маленький. В любом случае штука эта мне не слишком приглянулась, и я не стала уделять ей особого внимания. Вот почему мне удалось сохранить свою девственность в целости и сохранности, чего нельзя было сказать об одежде.

Кэролайн сияла.

– Черт, ты мне просто ужас до чего нравишься! Ты почти так же вульгарна, как и я. Подумать только! Меня лапали на балу во дворце королевы Шарлотты, а тебя – в банке. Здорово! Ну а какая ты тогда была? Лично я – настоящей сучкой. И так ею и осталась!

Я попыталась вспомнить, какой была в шестнадцать-семнадцать лет.

Грива темных волос и фигурка, при виде которой на улице оборачивались буквально все. Люди обращались со мной так, словно я источала запах греха. На самом деле если от меня чем и пахло, так только невинностью и дешевыми духами.