Приказано жениться - [110]

Последние слова потонули в шуме, доносившемся с крыльца. Охи, ахи возбужденные голоса… Настя поняла, что привезли Белова.

– Несите его в гостевую опочивальню! – судя по всему, Анна Михайловна вслед за слугами вышла на крыльцо дома.

– А вдруг очнется и укусит? – спросила одна из девок.

Её сразу же подняли на смех, мгновенно стихший. Наступившая тишина даже Настю заставила насторожиться.

– Александр Иванович, вы решили лично сопроводить раненного?

– Береженного Бог бережет, Анна Михайловна, – в тон ей ответил Шувалов. – В дом пустите?

– Входите.

Голоса стихли. Настя повернулась к Глаше, намереваясь выяснить у девки, почему она так испугалась, но в дверь комнаты громко постучали, после чего звонкий девичий голос объявил, что Анна Михайловна просит Настасью Платоновну к ужину.

Пришлось отложить расспросы на потом. Когда девушка появилась в зале, начальника Тайной канцелярии уже не было, а на столе находилась огромная супница, из-под крышки которой вырывался ароматный пар.

– Граф Шувалов ушел, – пояснила Бутурлина, уже сидевшая за столом. – На дела сослался. Оно и понятно… бардак здесь полный! Садись, поедим хоть!

– А Александр Борисович к нам не присоединится? – вежливо поинтересовалась Настя. Анна Михайловна озорно улыбнулась:

– Сашенька все еще дуется на меня. Я же посмела посягнуть на сомнительную чистоту и тишину его прибежища, – голубые глаза весело блеснули. – Так что он заявил, что предпочитает ужинать в одиночестве, и теперь безмерно от оного страдает.

– Так может позвать его? – робко предложила девушка.

– Еще чего! Пуст страдает! В страданиях душа совершенствуется!

Хозяйка дома кивнула лакею, приказывая налить своей гостье ароматных щей.

Настя вдруг поняла, что действительно проголодалась.

Вслед за щами наступила очередь фаршированной утки, а затем и чая с пирожками и вареньем. Невесомые, они просто таяли во рту, и как девушка не старалась ограничить себя, рука все тянулась за следующим.

– Кушай, кушай, – Анна Михайловна пододвинула тарелку ближе к своей гостье. – Тебе силы надобны. Тебе ж еще Гришу твоего лечить.

– Не мой он, – по привычке пробормотала Настя.

Ведьма усмехнулась и покачала головой.

– Теперь твой. Ты ж его, когда возвращала, за руку взяла, к себе навечно привязала.

От этих слов аппетит пропал. Невольно вспомнив злые слова, сказанные матерью Белова, что сын околдован, Настя отложила недоеденный пирожок и прикусила губу.

– Я не знала, – тихо сказала девушка. – Он… он все уходил, и не хотел возвращаться. Надо было вас дождаться.

– И тогда на поляне было бы одним трупом больше, – фыркнула Бутурлина.

– Но теперь Евдокия Андреевна полагает, что…

– Евдокия всегда была помешана на сыне и будет считать ведьмой любую, кто посягнет на ее драгоценного Гришеньку, – отмахнулась Анна Михайловна. – Так что, Настенька, слова злые в голову не бери.

– Да как же не брать… Она ж меня всю жизнь попрекать будет.

– С этим Гриша пусть разбирается. В конце концов, дом у вас свой будет, а на балы да приемы Евдокия Андреевна не ходок, – отмахнулась Бутурлина и встала. – Все-таки пойду, Александра Борисовича навещу! А то он еще неделю дуться будет.

Подхватив тарелку, на которую до этого отложила пирожки с общего блюда, Анна Михайловна направилась к выходу.

У самых дверей ведьма обернулась.

– Да, Настенька, Григория сегодня лучше не проведывай, не стоит. Завтра зайди.

Девушка вскинула глаза, ожидая объяснений, но их не последовало. Хозяйка дома удалилась, оставив свою подопечную допивать чай в одиночестве.

Засиживаться за столом Настя не стала. Ушла к себе, кликнула Глашу, чтобы переодеться в домашнее платье. Девка прибежала, но была какой-то заполошной. В любое другое время Настя поинтересовалась бы причинами, но сейчас собственные переживания полностью поглотили её. Волнения за жениха смешивались с переживаниями по поводу отношения его матери.

С трудом вытерпев то время, пока Глаша расплетала замысловатую прическу, Настя отослала девку в людскую. Та послушно пошла к дверям, но остановилась:

– Настасья Платоновна…

– Ступай, Глаша, мне бы одной побыть, – отмахнулась та.

Девка вышла, а Настя, едва дождавшись, когда дверь закроется, вскочила со стула и закружила по комнате. Слова, брошенные Евдокией Андреевной и потом невольно подтвержденные Анной Михайловной, не шли из головы.

Приворожила. Получается, она, хоть и по незнанию, действительно приворожила Григория, и теперь он обязан разделить свою судьбу с ней. Желая хоть чем-то занять разум, Настя взяла одну из книг, что ей оставила Анна Михайловна. Словно в насмешку, книга была про оборотней.

«Человека с душой звериной к ведьме всегда тянуть будет!» – на этих строчках девушка отложила книгу.

Потом вновь подошла к окну, до боли в глазах всматриваясь в серовато-розовое закатное небо. Сейчас Настя готова была променять все, что угодно, даже душу, на осознание того, что Григорий сможет полюбить ее просто так, а не за ненавистную ведьмовскую силу, которая просто притягивает к обладательнице оной могучего зверя.

В комнате было душно. Настя уже раздумывала, не прогуляться ли ей в саду, когда услышала тихий стон, даже не стон, а поскуливание, то и дело перерастающее в вой. Эти звуки мог издавать лишь волк.