Приказ самому себе - [40]
— Здравствуйте, будущие Михаилы Ломоносовы и Жуковские, Фарадеи, Паскали и Складовские-Кюри!..
Саша уткнула голову в руки. Женя отвернулся. Зиновий сидел напряженный. Испуганно ждал: что же будет?
А было почти так, как предсказал семиклассник.
Владимир Демидович заговорил о технике:
— Наш пращур, человек каменного века, окажись он сейчас тут, умер бы от страха, в священном ужасе распростерся бы ниц перед вами, сочтя вас великими, всемогущими богами. А разве мы не всемогущи?!. Смотрите. Я поворачиваю выключатель. И вспыхивает огонь. Пращур падает ниц. Чудо! Тьма расступилась! Ни один лютый зверь… — Сухо щелкнул выключатель. Свет не загорелся. Владимир Демидович удивленно посмотрел на стенку. Щелкнул еще. Света и было.
В классе зашумели. Плечи Саши вздрагивали от смеха.
— Что-то с пробками, — пробормотал физик. — Ну бог с ними. Вот рядом. Тоже чудо. Я поворачиваю вентиль, и льется вода, без которой нет жизни, — он крутнул вентиль. Но из крана не упала даже капли: Класс смеялся. Шея физика покраснела. Он чуть склонил голову, будто прислушиваясь, и вдруг, хохотнув, спросил:
— А ну-ка, Ньютоны! Кто придумал это чудо?!
Класс замер. А Зиновия будто пружиной вытолкнуло вверх:
— Я… Владимир Демидович. Углов моя фамилия… Я не хотел, вы не думайте. Я думал — весело будет. Ребята из седьмого…
Физик испытующе посмотрел на растерянное лицо Углова, подергал себя за ухо и себе же сказал назидательно:
— Вот видишь, Владимир Демидович… Все некогда, некогда. Вот шельмецы и подметили… — и вдруг неожиданно рассмеялся. Заулыбались мальчишки. А физик поманил пальцем Углова: — Ну ты, Джордано Бруно! Ниспровергатель основ! Беги да включи свет и воду. Чудо-то для пращура должно состояться.
Через минуту вода и свет появились. И первый, такой непохожий на другие урок физики покатил, как по рельсам…
Звонок прозвучал неожиданно, будто выстрел. Ребята окружили стол Владимира Демидовича и спрашивали, спрашивали, не хотели уходить на перемену из кабинета.
Через несколько дней Елизавета Серафимовна остановила физика в коридоре:
— Владимир Демидович, что же вы молчали?
— А о чем я должен был вам сказать? — удивленно вскинув брови, спросил он.
— Как? Ведь во вторник, я только об этом узнала, у вас этот… Углов чуть не сорвал урок физики!
Владимир Демидович внимательно посмотрел на возбужденное лицо Елизаветы Серафимовны и нехотя ответил:
— Никто ничего не срывал… Вас неверно информировали…
— Но мне же рассказали девочки. Это ужасно! К старому заслуженному учителю и вдруг так… Этот Углов… Помилуйте, но что же это такое, как не попытка сорвать урок?
— Вот что, голубушка, — поморщился Владимир Демидович, — если вам непременно хочется знать, что это было, отвечу… Урок. Мне урок. Критическое замечание в этакой остроумной форме… Очень, знаете, эффектно и доходчиво: помни, что ты советский учитель, а не дьячок в бурсе! Вот так-то… Извините, я спешу.
Едва Владимир Демидович отошел, к нему, будто крупицы металла к магниту, со всех сторон устремились ребята. И, окруженный ими, оживленно жестикулируя, споря, старый учитель медленно продвигался к гостеприимным дверям физического кабинета.
Женя Карпенко снова удивил всю школу. Он сделал КИБа. Толпы мальчишек осаждали двери шестого «б», чтобы посмотреть на Женю, разузнать, как ему удалось сделать такое чудо…
Первый раз школа услышала о Жене два года назад. Участники общешкольного шахматного турнира удивились, увидев маленького худенького мальчишку в коричневой вельветовой курточке с большущими очками, оседлавшими острый нос. Очки все время съезжали, и мальчишка поминутно возвращал их на место пальцем.
— Тут не детсад, пацан, — пошутил десятиклассник Борис Копытин.
Мальчишка залился краской до ушей и топтался у дверей.
— Жалко, что ли? Пусть посмотрит, — заступились другие.
— Женя Карпенко не гость, — объявил главный судья турнира Владимир Демидович. — Он полноправный участник турнира. И скажу по секрету: этому хлопцу пальцы в рот не клади!
— А когда же ты играть начал, «гроссмейстер»?.. Сколько тебе лет?.. В каком классе? — посыпались вопросы.
— Играть начал пять лет назад. А сейчас учусь в четвертом классе, — скромно ответил Женя.
— Берегись, десятиклассники! — смеялись участники турнира.
Первый урок игры в шахматы Женя получил от отца. В семье играли и дедушка, и мама. Но, конечно, лучше всех играл папа. Ом уже тогда был перворазрядником.
По вечерам в дом частенько заглядывали папины сослуживцы. Говорили о новостях в стране и за рубежом, о проектах, книгах, кино фильмах. Но всегда разговор кончался одним:
— А что, Михаил Павлович, не сгонять ли нам партийку?
— Не откажусь, — откликался папа. И стихал в комнате шум. Двое садились за шахматный столик, а остальные окружали их.
Маленького Женю никакими силами нельзя было оторвать от этого зрелища. Лет с пяти он начал приставать к отцу:
— Папа, научи играть в шахматы.
— Рано тебе. Ты еще ребенок. Вот когда читать научишься…
— Так я уже умею! — не отставал Женя. — Хочешь, я тебе всю «Муху Цокотуху» прочитаю? Или «Мойдодыра»?
— Э-э, хитрец! Ты же их наизусть выучил.
— Так я тебе по книжке прочитаю! А ты пальцем води.
