Приходите в мой дом. Разговоры по душам о России, о вере, о любви. Золотые хиты - [40]

Пусть горит за окном наш рябиновый вечер,

Мы его теплоту на губах сохраним.

В эту осень мы все под дождем потеряли —

Поцелуи, слова и беспечность свою.

За окном снегири всю рябину склевали,

Значит, дело идет к холодам, к ноябрю.

А рябиновый вечер

Тихо лег нам на плечи, Как цыганская шаль.

А рябиновый вечер

Души грешные лечит, Вдаль уносит печаль.

На заре вечерней

Над рекою звезды пьяные,

Листья кленов в янтаре.

До зари сегодня встану я,

Буду думать о тебе.

По росе пойду в тумане я,

В желтых кленах утоплюсь.

Ой, вы горькие страдания,

Ой, есенинская Русь!

На заре вечерней, на заре

Тонут листья кленов в янтаре,

На заре вечерней в поздний час

Бьется сердце, как последний раз.

Дверь открою осторожненько,

И сердечко вдруг замрет.

Ой, Сереженька, Сереженька,

Неужели все пройдет?

И остынет сердце грешное,

И пройдет любви туман,

И слова твои сердечные

Не иначе, как обман.

На заре вечерней, на заре

Тонут листья кленов в янтаре,

На заре вечерней в поздний час

Бьется сердце, как последний раз.

Жаль

Жаль, что очень быстро вянут розы.

Жаль, что в небе тают наши звезды.

Жаль. А он любил, земным законам вопреки,

Он ей писал на облаках свои стихи.

И облака летели с севера на юг,

Она читала эти письма всем вокруг.

Она читала эти письма на лету

Холодным звездам и цветам в ночном саду.

А время шло, и звезды падали в садах,

А время шло, и розы вяли на глазах.

Жаль, что все не вечно в этом мире.

Жаль. И мы когда-то так любили.

Жаль. А он мечтал, а он хотел с ней вечно быть,

Писать стихи и розы алые дарить.

Но облака поплыли с юга на восток,

И выпал снег, разлуки долгой выпал срок.

Он ей кричал стихи, прощаясь, на бегу,

И розы алые горели на снегу.

И грешный мир, качаясь тихо, мимо плыл.

Не досказал, не докричал, не долюбил.

Жаль. Мы понимаем очень поздно.

Жаль, что не вернуть на небо звезды.

Жаль. Но есть любовь, но есть стихи, но есть цветы,

Но есть слова необычайной красоты.

И облака летят над нами вновь и вновь.

Он пишет с неба ей про нежную любовь,

Он пишет ей, и будет вечно ей писать,

И будет ждать ее, как прежде, будет ждать.

И, может быть, когда-то встретятся они,

Как облака, на самом краешке земли.

Соловьи

Здесь всю зиму ветра ледяные и злые,

Но приходит весна, и захочется жить.

Запоют соловьи сумасшедшей России —

Кто их слышал хоть раз, тот не сможет забыть.

А в России поют, а в России поют,

А в России поют соловьи.

А в России поют, а в России поют,

О любви соловьи, соловьи.

Вот и мы по весне ждем любви без опаски,

В наших душах горят сто свечей до зари.

На Руси строгий пост завершается Пасхой,

И все ночи поют о любви соловьи.

А в России поют, а в России поют,

А в России поют соловьи.

А в России поют, а в России поют,

О любви соловьи, соловьи.

Танго

Мое сердце, как зверь, в тишине затаилось,

Алкоголь не берет, и порвалась струна.

Может быть, жизнь моя мне, и вправду, приснилась,

И пропащая я никому не нужна.

Не нужна мне тоска с золотыми крестами,

Не нужны журавли и седые поля.

Так зачем я гляжу ледяными глазами

На все то, что уже не тревожит меня?

Видно, что-то еще в моем сердце осталось,

Видно, что-то еще мое сердце хранит.

Или это любовь, или мне показалось,

Или это душа так по-русски болит.

Вдоль дороги столбы, да дома-развалюхи,

Да заброшенный храм, да в снегу тополя.

Отломила судьба две ржаные краюхи,

Посолила и в путь отпустила меня.

Я уже не вернусь-так казалось мне раньше,

Это больше не Русь, здесь чужая земля,

Здесь любви больше нет, а надежда все дальше.

Но, видать, очень сильно ошибалася я.

Видно, что-то еще в моем сердце осталось,

Видно, что-то еще мое сердце хранит.

Или это любовь, или мне показалось,

Или это душа так по-русски болит.

Камин — сердце нашего дома

Звезда шансона Вика Цыганова одной из первых среди артисток волны 90-х годов переселилась за город. Хотя у нее была квартира в старом московском переулке рядом с Тверской. Кажется, что может быть лучше: одно из самых красивых мест столицы, центр… Однако Вике не хватало неба, простора, земли, свободы и свежего воздуха. Она все время вспоминала родной Хабаровск, свой дом, утопающий в сирени, и, как только представилась возможность, твердо заявила мужу: «Хочу свой дом!» Обо всем этом певица рассказала корреспонденту «Дома и квартиры».

— Вика, вы довольны своей загородной жизнью?

— Да и еще раз да. Когда-то мы жили в знаменитом «мхатовском» доме на Тверской. Но я чувствовала себя там неуютно, да и могло ли быть иначе? Ведь он был построен на месте кладбища, облицован мрамором с разрушенного храма Христа Спасителя. Место для загородного дома выбирали долго, и оно действительно наше. Может быть, казачьи корни играют роль, но этот уклад для нас естественнее, чем жизнь в мегаполисе, где-нибудь на 20-м этаже бетонного строения. Правда, сначала муж удивился моему желанию уехать из города. Ему казалось, что творческий человек должен жить в маленькой квартирке, как Карлсон под крышей, тихо писать музыку, сочинять стихи и рисовать. А я, выросшая на берегу Амура в собственном доме, не представляла себе жизни без природы. Хотелось выращивать огурчики, клубничку, держать курочек и кошек. И начались ужасные времена…

— В смысле?

— Я имею в виду строительство дома. Команда строителей много пила, и дело почти не двигалось. Тогда Вадим (муж Вики. — Ред.) не выдержал. Вспомнил все, чему его учили в художественной школе, и начал проектировать и строить сам. А заодно скупал литературу по дизайну интерьеров и ходил по старым дворикам, запоминая любую интересную деталь. Дом построил в прямом смысле собственными руками. Теперь это наше единственное жилище. Здесь есть музыкальная студия и мебельная мастерская мужа. Конечно, поначалу дом был неухоженный, неприлас-канный. Но сейчас я стала меньше разъезжать: пишу альбом, да и поднадоела городская суета.