Пригвожденное сердце - [81]

— Папа...

И хотя шум прибоя почти заглушал голос сына, Крис понял, что тот напуган.

Крис первым добрался до утеса, за ним шел Марк, а позади всех — Рут. Место было очень узкое, они словно бы ступали по доске; позади оставалась стена форта, в пяти футах книзу бушевало Северное море.

В дюжине шагов от Рида площадка была ровнее и немного расширялась.

— Остановитесь! — закричал священник, сверля их ужасным маниакальным взором; это был поистине взгляд животного, лишенного всех наслоений культуры и образования. Что-то дьявольское мерцало в уголке его глаз — страшное и невиданно опасное.

— Папа, скажи, чтобы он отпустил меня... мне страшно...

— Мистер Рид, мистер Рид... — начал было Крис.

— Преподобный Рид, с вашего позволения. Не забывайте, я лицо духовное и связую смертных с Господом.

— Преподобный, послушайте, давайте отойдем в более безопасное место.

— Безопасное?

— Если вас что-то тревожит, мы сейчас об этом поговорим, только внутри форта.

— Нет.

— Отпустите моего сына... Пожалуйста! — Крис сразу сообразил, что священник задумал что-то нехорошее.

Он не мог торопить старика, так как тот был способен столкнуть Дэвида в море. Но выжидать тоже было нечего; ему уже виделись тени на поверхности воды — не сафдары ли это, караулящие, как акулы, свою кровавую жатву.

— Ваше преподобие, пойдемте отсюда. Мой сын вам ничего такого не сделал, давайте поговорим спокойно.

— Нет, пришло время действовать. Мальчик, стой смирно, тебе говорят!

Испуганный Дэвид прекратил попытки высвободиться.

— Пожалуйста, отпустите Дэвида. Ему всего шесть лет, вы его напугали.

Старик пристально всмотрелся в Криса и спросил:

— Что вы сейчас чувствуете? То, что я так вот держу мальчика, вас огорчает?

— Да, и вы это понимаете. Не надо, пожалуйста... вы причиняете ему боль.

— Мама...

— Не делайте ему больно, преподобный... он всего лишь ребенок.

— Вы любите своего сына, мистер Стейнфорт?

— Ну разумеется. Так что теперь...

— Так вот, послушайте меня. Что вы купили ему на день рождения последний раз?

— Только отпустите его.

— Отвечайте на вопрос.

— Видеокассету, книжки... компьютерную игру.

— Значит, вы его сильно любите?

— Ну да, только почему вы...

— Само собой разумеется, что мать любит свое дитя, так уж положено природой. Но вот отцы... тут дело обстоит иначе. Они тоже говорят, что любят своих детей. Однако ведут себя по-другому; скорее они потратят свое время на приятелей, пиво, карты... футбол, наконец. Однако верится мне, вы, мистер Стейнфорт, действительно любите сына. Вы проводите с ним немало времени, беседуете, не отпускаете его одного, он составляет очень важную часть вашей жизни. Вероятно, даже более важную, нежели вы можете себе вообразить. Я так и вижу, как вы играете с ним на ковре в гостиной, возитесь с игрушками, шутите и смеетесь. Вам интересно узнать, почему я стою здесь и держу за руку вашего любимого сына? Причина же вот какая: потому что я собираюсь убить его; а вы станете за этим наблюдать.

Так прямо и сказал: «Я СОБИРАЮСЬ УБИТЬ ЕГО».

Крис окаменел.

— Папа, — едва пискнул Дэвид.

Священник оттащил мальчика к краю скалы, окутанной брызгами разбивающихся волн. Крис оглянулся и увидал угрюмую физиономию Марка, за ним в ужасе застыла Рут.

В пенном прибое показалась красная и безволосая голова монстра, его остекленевший взор уставился на происходящее на утесе.

— Жертва, — сказал Рид. — Гейтман был прав. Ему тоже полагается быть здесь свидетелем... а вот и он.

Тони стоял поодаль у ворот.

— Да, ты был прав, а я ошибался. Теперь я это понимаю. Мы должны пожертвовать мальчиком. В точности как хотел ты. Самая ценная жертва — то, что для тебя всего дороже. А что может быть дороже жизни юного создания? Если смертельно болен старик, это естественно, но когда больно дитя... Телевидение, газеты так и трубят: филантропы собирают пожертвования на лучшее лечение... Когда я убью этого славного мальчугана, которого все мы любим, каждый испытает скорбь. А самое сильное горе — и это важнее всего — испытают родители. Они узреют кончину чада, и скорбь их станет сокрушительной. — С этими словами Рид вытащил из кармана отвертку; ее стальное отполированное долгими годами работы острие сверкнуло в призрачном свете. — Родители изойдут потоками слез из-за того, что старый бог так кровожаден. Зато он даст нам силу преодолеть тех чудищ, что держат нас здесь взаперти, и позволит нам вернуться к своим жилищам. И мы предадим все происшедшее забвению.

— После того, как ты убьешь шестилетнего мальчика? — прохрипел Марк. — Ты спятил, старик.

Крис испытывал странное спокойствие, даже более того, ледяное хладнокровие; подобное состояние не могло сохраняться долго — как нельзя заморозить ядерный реактор.

— Отпустите его, — едва выдохнул Крис. — Отпустите его, Рид, тотчас же.

— Только тронь мальчика, — заорал Марк, — и я своими руками...

— А кто сказал, что это легко? Всем нам тяжело. — И Рид нацелился сверкающим острием отвертки в глаз Дэвиду.

— Мама... папа...

Сердце Криса обливалось кровью.

— Слушайте меня, — прохрипел Рид. — Я признаю, здесь действуют иные правила. Моему Господу-Избавителю сюда не попасть... по неким причинам его не пускают. И потому мы приносим мальчика в жертву. И станем тогда свободными.