Приграничное владение 2 - [9]

— Неужели вы думаете, что дворяне Вэллора могут… — начал было возмущаться министр, но Клим прервал его.

— Все ясно — вечером деньги, утром стулья. Отсчитайте ему его монеты, Гридо. А что там у вас на крыше гномы делают?

— Так воду помпой в ватер-клозеты и умывальню закачивают.

И добавил, убрав монеты в карман фартука:

— Для благородных все отдельно, но ванну принять захотите, так еще в фартинг обойдется.

И показал пухлой ручкой в сторону лестницы:

— На втором этаже, четыре нумера для благородных, в конце коридора, выбирайте любой, Вашество, ключи в дверях. Кабак откроется через полчаса, захотите пожрать, хуманы, так спускайтесь в общий зал, — и тихонько подхихикивая, быстро пошел в сторону кухни.

— Как он нас назвал? — сузил глаза Клим.

— Хуманы, — повторил Эр-Риз.

— Да я слышал. А разве это не обидное прозвище?

— Ну немного обидное, согласен, — кивнул Эр-Риз.

— Тогда какого, извиняюсь, хрена они тут себе позволяют? Хуманы, Вашество, жрать! — начал закипать Клим. — Кто дал право так себя вести с дворянами, да вообще с людьми? Всыпать бы ему плетей на конюшне, чтобы надолго запомнил, как вести себя с посетителями.

— Тут не все так однозначно. Несколько лет назад их самопровозглашенный король выдвинул требование, чтобы на всей территории Вардосской империи гномов не называли гномами.

— А как еще? — искренне удивился Климент, — если они гномы и есть?

— В обращении, а так же во всех официальных бумагах всех жителей автономии называть Великий горный народ, а себя Хуго третий Великолепный.

— Фигассе отчебучил, — остановился Клим. — И что император?

— Ну, почти так же ему и ответил.

— Тогда гномы заявили, что будут называть людей хуманами, мол, на территории автономии имеют право на свои законы.

— Занятно, — усмехнулся лэр, — а император?

А что император? — пожал плечами барон, — император издал указ, если где-либо, кроме автономии, гном употребит это обидное для людей прозвище, то получит пять ударов кнута либо три ливра штрафа. Если гном так назовет лицо благородных кровей, то получит уже дюжину ударов кнутом. Хотя благородный господин может выбрать: либо порка негодяя, либо золотая полукрона в его кошель.

— Ну что ж, поистине мудрое решение нашего сюзерена, — и лэр засмеялся, — остается надеяться, господин барон, что этот недоросток когда-нибудь встретится нам за пределами автономии и сполна получит свое.

— Было бы неплохо, — согласился с ним Эр-Риз. — Достаточно неприятная личность этот трактирщик.

Номер для благородных представлял собой обычный гостиничный номер с широкой кроватью, шкафом, столом у окна и парой стульев. Клим недовольно поморщился. На кровати лежал тюфяк, набитый сеном. Хорошо хоть мои новые друзья прикупили несколько современных матрасов для личного пользования, в замок и в летнюю резиденцию — подумал Клим.

Отдельная дверь вела в умывальню с маленьким зеркальцем над раковиной и ватер-клозет с дыркой-очком в полу вместо унитаза. Роль ванны выполняла широкая бадья, в которую Клим мог бы вместиться, только прижав ноги к своему телу. Разве что лэра порадовали два крана, один с холодной, другой с теплой водой.

За что такие деньги дерут? — Цена была, как минимум, в три раза выше, чем в столице его владения.

Клим успел стряхнуть в умывальне пыль со своего дорожного костюма и ополоснуться. Встал в бадье и полил на себя из медного ковшика, когда в его комнату постучал Эр-риз.

— Ваша Светлость, Гарви принес вещи. Вот ваше, — протянул он лэру вместительный дорожный чемодан. — Какие дальнейшие указания?

— Я думаю, Гридо, карету брать не будем? Вон резиденция подгорного, через площадь, — показал он на видневшийся в окне дворец, — предлагаю переодеться, пообедать и, не откладывая все в долгий ящик, нанести визит. Или лучше на карете поехать? — Вдруг засомневался он.

— Не пустят на карете. Я узнавал. Внутрь территории только королевский экипаж въезжает, остальных высаживают, для оформления пропуска. Интересно, как расширился ваш лексикон после пребывания в иномирье, — усмехнулся барон, — «долгий ящик».

— Ну это, чтобы не тянуть время, убирая нужные бумаги… — стал объяснять Клим.

— Не беспокойтесь, лэр Климент. Суть я уловил, — кивнул министр.

— Хорошо. Вот, однако, формалисты. Тогда решено, через пять минут спускаемся в трактир и после идем к дворцовому комплексу.

Климент, оставшись один, распаковал дорожный чемодан, стянутый кожаными ремнями. Встряхнул и разложил на кровати свой парадный костюм.

Когда он вышел из своего номера, на нем был ярко-алый парадный акетон, расшитый золотой нитью и украшенный шелковой шнуровкой на груди и рукавах, темно-красные бархатные штаны, синий плащ-накидка и синий же бархатный берет с пером. Весь костюм обошелся ему в порядочную сумму, но самым дорогим атрибутом был берет — подарок отца на тридцатипятилетие. Он, как и акетон, был по кромке расшит золотой нитью, а золотая кокарда выполнена в виде герба владения Вэллор. Все великолепие дополняли три длинных пестрых пера махирского кречета, что водятся только в обширных жарких степях Красного султаната.

Барон Эр-Риз был одет в синий бархатный камзол, темно-зеленые штаны и такого же цвета берет.