Приговоренный жить - [28]

Они подъехали к кирпичному забору городского кладбища. Потрясенный, Иванов молчал. Сразу с Юлей он не пошел. Хотел дать ей время побыть наедине со своими близкими. Он остался в машине. Когда Юля скрылась за воротами, Иванов – офицер, прошедший две войны, не раз видевший смерть, не стесняясь, стирал крепко сжатыми кулаками наворачивающиеся на глаза тяжелые слезы.

Потом, вытерев насухо лицо носовым платком, пошел за Юлей…

После той поездки они не виделись больше двух недель. Лариса уехала куда-то в командировку. А Иванов не звонил Юле. Неожиданно открывшаяся история жизни молодой женщины перевернула его душу, а главное, переломала все понятия, по которым он старался жить до этого. И еще раз он убедился в том, что Юля дорога ему больше, чем друг. Он жалел ее. Хотел приласкать, прижать к своей груди, защитить. А как раз этого он сделать не мог. И оставаться сторонним наблюдателем он тоже не мог. Конечно, порой жизнь была несправедливой и к Иванову. Но чтобы так изломать судьбу человека! А он сам выдержал бы такое? Вот сейчас, волею случая, он оказался рядом с этой сильной, красивой, умной женщиной. Достоин ли он ее? А если бы все сложилось по-другому, хватило бы у него сил, чтобы на длинном жизненном пути не предать и не бросить ее с больным сыном – не сделать этих двух несчастных одиноких людей еще более несчастными? И, оставаясь наедине с собой, признавался Иванов, что, возможно, и не выдержал бы он такую ношу – сломался бы. Но, слава Богу, все сложилось так, как сложилось, и теперь у него есть нормальная семья, которую он любит и должен любить: жена Тамара и дочь Наташка. И все же, несмотря ни на что, его тянуло к Юле. Чтобы разобраться в себе, трезво осмыслить и оценить складывающуюся ситуацию, Иванов не спешил…

Юля сама отыскала его. Она позвонила на работу и попросила приехать. Он сразу же помчался, бросив все дела.

Они сидели на знакомой кухне в ее квартире и пили чай с печеньем. Говорили о пустяках. Вдруг Юля стала серьезной. Посмотрев на Иванова и немного помолчав, она еле слышно, будто признаваясь в своих самых сокровенных чувствах, произнесла:

– Саша, ты в моей жизни – как праздник какой-то: то появляешься, то исчезаешь. Я даже стала скучать без тебя. Где ты опять пропадал? Почему не звонил? Может, я тебя чем-то обидела?

– Что ты! Чем ты могла меня обидеть? – Иванов выглядел виноватым. – Прости, Юленька, надо было с кое-какими делами разобраться. – Он мягко сжал ее руку и стал гладить красивые длинные пальцы. – Какая у тебя нежная кожа!

– Значит, дела могут заменить человека, который тебя ждет? – она не опускала взгляд и ждала ответ.

– А ты меня ждала? – Иванов смотрел в ее бездонные глаза, понимая, что снова тонет в них.

– В это так трудно поверить? – Юлин взгляд был чистым и открытым. – Но иногда мне кажется, что я тебе совсем не нужна. Или я тебя не знаю, или тебе вообще никто не нужен.

Иванов не знал, что ответить, – Юля была права. И эта ее правота беспощадно пробивала его глухую защиту, выстроенную за годы сознательной жизни. А чего он, собственно, испугался? Трудностей? Каких? Юля от него ничего не требовала. Она лишь только хотела, чтобы он иногда был рядом. А он? Он чуть не предал женщину, доверившуюся ему! Неужели он так изменился за последнее время? Неужели страх потери любимых и близких людей сделал его заложником скрытой душевной боли и одиночества? Да, он терял друзей, но там, на войне. И там, на войне, смерть отняла у него Наташу – женщину, поверившую ему. Боль этой потери останется с ним навсегда. Но это только его боль. И разве эта боль способна утолить жажду по настоящей жизни со слезами и радостями, с друзьями и женщинами, с самой простой человеческой любовью? Жажду желания быть счастливым? Иванов не знал, что ответить.

– Пойдем куда-нибудь? – она снова пришла ему на помощь.

– Куда ты хочешь?

Она, положив на стол красивые руки с длинными пальцами, игриво склонила на бок голову и изобразила капризного ребенка:

– Вывези меня куда-нибудь, Саша.

– Куда?

– Поехали за город. Хочу сегодняшний вечер провести с тобой…

Юля попросила Иванова уступить ей место за рулем. Иванов, отдав ключи, сделал это с некоторым сомнением. Но, почувствовав уверенный старт, успокоился: за рулем сидел опытный водитель. Юля, вырвавшись из тесноты дворов на улицы города, вдавливая педаль газа почти до самого пола, выжимала из «девяносто девятой» все возможное. Она гнала машину, отрешившись от всего. Не раз Иванов с затаенным страхом вжимался в пассажирское кресло при резких перестроениях и экстремальных обгонах, но, собрав силу воли в кулак, молчал. Глядя на дорогу, молчала и Юля. Возмущенные водители, догнав на светофоре нарушителя дорожного движения, замолкали на полуслове, разглядев за рулем красивую женщину. Стиль Юлиного вождения не походил на женский. Скорее, его можно было определить как жесткий спортивный.

– Ты где научилась так водить? – поинтересовался Иванов уже за городом.

– Учителя хорошие были, – ответила Юля.

Потом, опьяненные чистым воздухом, они гуляли по осеннему лесу, где, казалось, жизнь неслышно приостанавливает свой бег, чтобы дать людям хоть немного отдохнуть. Толстый ковер из желтых опавших листьев белоствольных берез мягко шелестел под ногами, озвучивая и тут же заглушая каждый их шаг…