Приговоренный к власти - [7]

Лешка осторожно прикоснулся рукой к шее трупа. Погибший уже остывал, но был еще теплый. Убит совсем недавно. Убит длинной стальной стамеской — инструментом плотников, столяров, слесарей. Для такого удара требуется недюжинная сила и хорошо поставленная техника поражения. Если только это не происходит в припадке дикой ярости, когда силы удесятеряются. Тогда даже слесарь-пенсионер, парторг в отставке Ильин, оказался бы способным на такой трюк. Но глупо подозревать Ильина в содеянном. Подписать приказ о расстреле сотни-другой белогвардейцев он мог. На худой случай смог бы командовать расстрельной ротой матросов. Но для такого прямого жестокого удара стамеской в ухо собутыльнику у Ильина не хватало ни теоретической подготовки, ни практических навыков. И все-таки — он первый кандидат в подозреваемые. Кто же еще? Пришедший за данью Араб? Нет, у Араба иной вид бизнеса.

Лешка вскочил и ринулся к сейфу. Ни наличности, которую держали для покупки кассет, ни заклеенного конверта с ежемесячной данью Арабу в сейфе не было. Лешка дернул дверцу ящика-тайника и застонал. Это было уже убийственно скверно — исчезла шкатулка, где хранился основной капитал фирмы — около пяти тысяч долларов. Их старательно копили, чтобы сменить помещение, а потом купить на всех микроавтобус.

Практически фирма была разорена, если учитывать разбитую аппаратуру. Но красть — так красть. Зачем при этом еще устраивать погром? Ответа на этот вопрос Лешка не находил. Да и убийство ничтожного пьяницы не имело никакого смысла.

И все же убийство в этой истории было самым главным. И следовало что-то срочно предпринимать, пока труп не остыл, пока сохранялись «горячие» следы.

И вдруг Лешку осенило. Надо оставить все как есть. Путч, мятеж — спишут смерть пьяницы-грузчика. Трупы в Москве еще будут, и кто бы ни оказался победителем в ожесточенных боях (Лешка уже был уверен, что без кровавых схваток не обойдется), докапываться до причин и деталей гибели каждой отдельной личности ни желания, ни времени ни у кого не будет. Ситуацию объяснят просто (если вообще будут объяснять!): под шумок городских беспорядков несколько неизвестных лиц, среди которых находился всем известный пропойца Авдюшко, проникли с целью обогащения в помещение видеотеки. Из мести и зависти к владельцам видеотеки начали крушить имущество, а потом решили осуществить права победившего пролетариата, другими словами — указанное имущество похитить и реализовать в ближайшем винно-водочном магазине. При столкновении мнений и вариантов подельщики не поделили предполагаемую выгоду, в результате чего и появился труп. Если в мятеже победят коммунисты, то преступниками все равно окажутся владельцы видеотеки. В случае победы демократов Авдюшко будет объявлен богомерзким бандитом, покусившимся на святое право частной собственности и понесшим за это справедливую кару. Кто покарал — значения не имеет, ясно, что покойный был человек хороший, принципиальный.

Лешке казалось, что убийцу он сегодня видел в лицо. Может, это Ильин, стоявший вместе с Авдюшко на лестничной площадке, а может, кто другой, затаившийся, играл в домино и грел на груди похищенные из видеотеки денежки, похихикивая и глядя, как Лешка удивляется вместе с дворником Викентием, отчего это сегодня работает метро?

Бог ты мой, подумал Лешка, быть может, через несколько часов в каждом московском доме будет по покойнику, по раздавленному танком, сбитому БТР, застреленному, заколотому штыком. Ладно, собутыльник, решил Леха, лежи спокойно, обещаю тебе покопаться в причинах твоей смерти, и если найду виновных, то придумаю, как их достойно наказать. Он вспомнил, что точно такую же клятву давал в Афганистане над телами погибших друзей — и никаких виноватых не нашел, никого не наказал. Что теперь об этом и что об Авдюшко! Прощай, собутыльник, смерть тебе была уготована благородная, от белой горячки, а вот на ж тебе, погиб как хулиган.

Лешка прикинул, что разумно было бы выскользнуть через подвалы во двор, но для этого пришлось бы вскрывать тяжелую дверь, отгораживающую помещение видеотеки от остальных коридоров и кладовок. Он понял, что времени на такие маневры нет, и решил рискнуть.

Побег его с места преступления прошел без осложнений.

Лешка вышел из подвала, тщательно запер за собой дверь и поспешил к станции метро «Измайловская» — единственной станции на открытом воздухе по всей длине Арбатско-Покровского радиуса.

Он никогда в вагоне метро не садился. Потому что не желал вскакивать при появлении «бабуси». Не успеешь сесть, как она уже стоит над тобой, пыхтит и укоризненно стонет, так что лучше не садиться вовсе.

Он встал спиной к дверям и сперва не понял, что так неприятно давит ему на хребет. Потом вспомнил, что это его единственное на данный момент боевое оружие — милицейская дубинка.

Когда поезд проскочил сквозь деревья парка и вновь нырнул в тоннель, Лешка вдруг почувствовал нервный озноб — запоздалая реакция на жутковатое происшествие в подвале. Еще теплых, не остывших покойников ему довелось видеть в своей жизнь много больше, чем того хотелось. Но к этому не привыкаешь — всего час назад в общем-то неплохой мужик получил от него дубинкой по черепушке, а теперь он лежит трупом. Твоей вины в этом нет, а все же совестно, что вот так простился с человеком, который лет десять назад поднес тебе первый стакан водки. Если удастся обнаружить, что это дело рук Ильина, с ожесточением подумал Лешка, то старая партийная сволочь подохнет такой смертью, что посаженный на кол ему позавидует. Как умирают посаженные на кол, Лешка видел.