Приговоренный к бессмертию - [2]

Они были равны, и каждый из них мог смело считаться потомком Богов. Но эта истина коснулась их разума только в миг гибели. Они поняли это, когда небо вспыхнуло фиолетовым огнем, когда непереносимый жар медленно опускался, а они стояли - все вместе, все рядом, подняв головы к небу, - и без жалоб встречали смерть.

Они рожали и выкармливали детей, но не умели воспитывать их, формировать определенный тип, и в этом было их счастье. Их дети росли, как сорная трава, вырастали такими же самобытными и любознательными, такими же дикими, необузданными и здоровыми, как их родители. Они никогда не знали, чего хотели, вернее, они хотели всего - всего сразу и немедленно.

Разрывались на части, стремясь поспеть повсюду, пробовали силы на всех поприщах, часто достигая успеха. И Император был таким же...

***

...Раньше он считал свою родину уродливым кошмарным сном. Детство было наполнено бесконечными тревогами, опасностями и неуверенностью, он никогда не знал, чем встретит его день грядущий. Его народ воевал с соседним за маленький клочок земли, страна тонула в крови. Император не помнил своих родителей - они погибли в никому не нужной сваре. Рос, как бездомный пес, среди таких же безродных детей, - ободранный, грязный и вечно голодный. Смотрел на богатых и безучастных к нему взрослых и думал, что когда-нибудь поставит их на колени. Всех. Его били сверстники и ребята постарше, потом он подрос, научился давать сдачи и лупить слабых. Слабые не имеют никаких прав - этот закон природы он уяснил для себя слишком рано. А значит, делал он вывод, надо быть самым сильным, чтобы иметь все права.

Император хотел жить, жить любой ценой, и не останавливался даже тогда, когда за его желание платило жизнью более слабое существо. Он не жалел никого, потому что никто не жалел его. Он не был гуманным, потому что не понимал: зачем жизнь тому, кто не умеет за нее бороться и не хочет учиться? Но таких дикарей, как он, было немного даже на его родной планете. И более слабые люди придумали управу на него и его товарищей объединились, сложив свои усилия в одно.

Их осталось десятеро против сотен. Загнанные высоко в горы, они отбивались от преследователей из последних сил. Один за другим падали на горную каменистую тропу его друзья, падали, чтобы никогда не встать. Разъяренная толпа растоптала их тела. До вершины он добрался один. Идти было больше некуда - путь назад перекрыли преследователи, следующий шаг стал бы падением в пропасть. А над головой расстилалось бескрайнее небо, усыпанное яркими звездами.

Сильный ветер трепал его длинные черные волосы. Он был слишком горд для того, чтобы сдаться презираемой им толпе, которую в мечтах давно привел к подчинению.

Раскинув руки, как крылья, и закрыв глаза, Император прыгнул вниз. Он падал, не чувствуя нарастающей скорости падения. Летел - и впервые в жизни чувствовал настоящую радость. Он до конца жил свободным, пусть и жить ему, казалось, оставалось совсем немного.

Вихрь захватил его клещами, закрутил, увлекая в сторону. Это было невозможно, но падение прекратилось... Ему повезло, единственному из десятерых, ему выпала фантастическая карта. В падении его перехватил исследовательский корабль-разведчик из соседней звездной системы. Император навсегда улетел со своей родной планеты.

***

Он быстро изучил рафинированную культуру своего нового обиталища. Раса планеты, чей корабль подобрал падавшего в пропасть человека, была старой и давно стабилизировавшейся. Это общество жило размеренной, рассчитанной и распланированной поминутно на века вперед жизнью. Здесь не нарушали законы и не пытались немедленно познать неведомое. Люди доверяли умным компьютерам больше, чем собственному разуму, машины определяли роль человека в обществе, заглядывали за него в будущее. Запрещалось нарушать созданный баланс и хотеть больше, чем позволяло общественное положение. За века цивилизации люди привыкли считать созданную ими модель общества совершеннейшей, а свою планету - раем.

Напрасный труд - искать среди них бунтарей, революционеров и преступников. Здесь каждый был всего лишь частью общества, винтиком огромной отлаженной машины и не стремился стать никем иным. Не было места случайностям и неожиданностям, даже открытия и достижения науки происходили по плану. Велись исследования, наука развивалась в равновесии теории и практики, ученые получали ожидаемый результат и никакого другого. Они знали все о своей планете и о себе, их реальность выглядела именно такой, какой они хотели ее видеть. Каждый был на своем месте.

Они не знали о несправедливости, лжи и коварстве, но вместе с этим - о любви, о самопожертвовании, об истинной радости. Они холили и лелеяли природу, но были бесконечно далеки от нее. Высшая раса, достигшая апогея развития и замершая в нем, они не смогли бы выжить без изобретенных ими машин. В этом обществе люди ничего не знали о горе, но в их языке отсутствовало слово "чудо". Свет без тени, добро без зла, радость без несчастья, наслаждение без боли - они разделили неразлучные, как две стороны листа бумаги, понятия. И тогда все лучшее в мире потеряло свою ценность, потому что его стало слишком много. Их мир был бессмысленным ибо достиг своей конечной цели.