Приговоренные - [30]

– Любовь к деньгам – это хорошо, – улыбнулся Радченко. – Это признак нравственного здоровья человека.

– Тебе из харчей чего надо? – спросила женщина. – Или вещи какие?

– Пожалуй.

Он купил рюкзак, вместительный, с широкими лямками и множеством накладных карманов, переложил в него содержимое неудобной сумки. Еще в магазине нашелся длинный прорезиненный плащ с капюшоном, болотные сапоги с высокими голенищами, мясные консервы, сухари и бутылка спирта. Радченко поменял сапоги, надел прорезиненный плащ. Обнова оказалась велика, но другого размера не было. Пришлось засучить длинные рукава.

Собственное отражение в зеркале оптимизма не внушало. В этом капюшоне, закрывающем половину лица, в длинном черном плаще он выглядел пугающе, словно маньяк из полузабытого фильма. Продавщица взглянула на покупателя и перекрестилась. Радченко собрал имущество в рюкзак, прошел через темный коридор магазина, поперек которого лежал пьяный в матросском бушлате. Тучи на небе сгустились, дождь не стихал, ветер дул в лицо.

Дима поднялся на крыльцо кирпичного дома, нажал кнопку звонка. Дверь приоткрылась на ширину цепочки, в проеме показалась заросшая щетиной помятая физиономия. На голове черная фуражка речника с золотой кокардой, козырек надвинут на самые глаза.

– По делу или как? – строго спросил хозяин.

– Исключительно по делу. У вас, говорят, лодка с мотором есть.

– Про меня много чего говорят, – уклончиво ответил Помазун. – Ты кто такой? И откуда взялся?

– Приезжий, из самой Москвы. В командировке тут. Ну, вроде как.

– Ты бы топал отсюда. Вроде как. Вот возьму дубину – и навсегда отобью охоту к вранью. Вроде как…

Радченко скинул капюшон, вытащил из-за пазухи тугую пачку денег и поводил ею перед носом Помазуна. Тот вытянул вперед шею, сделавшись похожим на откормленного гуся, принюхался, словно старался уловить приятный запах, что исходит от купюр, и цепочка упала. Хозяин распахнул дверь, провел гостя через полутемные сени в большую жарко натопленную комнату и выспросил, что за дело привело видного столичного парня в их забытые богом и людьми края. Радченко откашлялся, придумывая историю, отдаленно похожую на правду, но в голове после длительной прогулки не осталось ни одной путной мысли.

– У меня есть девушка, – сказал он. – Мы с ней познакомились… Можно сказать, она моя невеста… На телефонные звонки не отвечает, и у меня просто сердце разрывается от недобрых предчувствий.

Леонид Помазун не поверил ни единому услышанному слову. Потому что в жизни верил только самому себе, своей удаче и наличным деньгам.

– Я ходил туда на лодке, – сказал он, – позапрошлой ночью. Но одному боязно. Там бандиты шныряют пачками. Последний раз еле ноги унес. А вдвоем вроде веселее. Как мыслишь?

– Еще бы, – кивнул Радченко.

– Сколько? – Главный вопрос Помазун задал хриплым шепотом. – Ну, за все удовольствие? Сколько выходит?

Услышав ответ, почесал за ухом, решив, что деньги у гостя прямо из ширинки валятся. И все пачками, пачками. А в тех пачках только крупные купюры.

– Надо бы накинуть немного. – Он торговался по привычке, иначе просто не мог. – Дело-то опасное. Пройти сквозь все кордоны. А народ разный попадается. Задаток, то есть половину суммы, попрошу вперед. Такие правила.

– Хорошо. – Радченко отсчитал деньги. – Получишь вдвое больше, если найдем мою подружку. Годится?

Усмехнувшись, Помазун кивнул, давая понять, что на положительный исход экспедиции не рассчитывает. Но если все-таки произойдет чудо… Что ж, от денег Леонид никогда не отказывался, даже если болел или валялся пьяный. Он дважды пересчитал купюры, вышел с заднего крыльца, подпер рогатиной дверь. Чтобы гость не пошел следом и не подглядел, где хранятся хозяйские сбережения, спрятал наличные в погребе, где в стену был замурован несгораемый сейф. Повесил ключ от сейфа на шею вместо нательного креста и скороговоркой пробормотал «Отче наш», единственную молитву, что он помнил. Потом вывел из гаража вездеход «Нива», из другого гаража выкатил двухколесный прицеп, на котором, укрытая брезентом, уже стояла алюминиевая лодка с мотором, приметной оранжевой полосой вдоль корпуса и номером 001.

Машина месила грязь около часа. Когда Помазун увидел две армейские палатки, грузовик с брезентовым тентом и солдат, смоливших сигареты, тут же свернул в сторону. Проехали еще несколько километров, больше не попадалось ни солдат, ни палаток. Только низко над землей пролетел вертолет с красной звездой на брюхе. Вдруг впереди сквозь деревья и жидкий кустарник блеснула металлом полоска воды. Помазун вывернул руль и, прибавив газу, погнал машину по грязи на этот металлический свет.

– Вон куда вода дошла, – сказал он. – Вчера ее тут не было. Скоро и в нашем селе потоп случится. Тогда хрендец. Спасайся кто может. И кто не может.

Он долго выбирал место, где можно оставить «Ниву». Не нашел ничего лучше крутого косогора над огромной лужей, похожей на пруд. Отцепили прицеп, вместе дотолкали его до воды. Стащив с лодки брезент, вернулись обратно за сумкой, рюкзаком и карабином. Суденышко легко оторвалось от земли. Помазун, прыгнув в лодку, оттолкнулся веслом. Мотор чихнул, выплюнул облако бензинового перегара, и лодка, тюкая по низкой волне носом, пошла на северо-запад, туда, где из воды поднимались стволы тополей.