Приговоренные ко тьме - [56]

Очень скоро римляне оценили фортификационное значение мавзолея Адриана, живописный насыпной холм на крыше мавзолея был срыт, а само место погребения императора превратилось в крепость-форпост Рима на правом берегу Тибра. Здесь на протяжении веков как до, так и после описываемых событий многократно укрывались папы и знать города от мятежей, войн и нашествий. Обычно неумолимое время к Замку Ангела проявило определенное милосердие, и если окрестности замка, его внутренний двор и структура, а также крепостные стены вокруг него неоднократно перестраивались, то внешний облик главной башни сохранил свои основные черты до наших дней. Уже тогда она была обнесена стеной с четырьмя башенками, носившими имена четырех евангелистов, но расположение их отличалось от современного, и сама главная башня не находилась тогда в центре своего внутреннего двора, а довершала этот бастион59, частью самой себя выходя к правому берегу Тибра. К крепостной стене замка примыкали стены Города Льва, и здесь, в непосредственной близости от замка, располагались двое ворот, по которым осуществлялся вход в папский квартал. Первый луч всемирной славы упал на мавзолей Адриана в тот момент, когда папа Григорий Великий во время крестного противочумного хода узрел над башней Архангела Михаила, вкладывавшего меч в ножны. Таким образом папе и римлянам был подан знак о том, что город покаянием своим заслужил прощение Господне и чума закончилась. В память о том событии на верхнем этаже башни была воздвигнута часовня архистратигу Михаилу, до наших дней, к сожалению, не дожившая. Второй луч, на этот раз мирской славы, начал обогревать Замок Ангела на наших глазах, и к моменту прихода туда Теофилакта, образно говоря, оказался на его пороге.

Конец беспокойного дня, 30 августа 903 года, прошел в Замке Ангела в организационных хлопотах. Теофилакт вместе с Кресченцием продумывали план обороны, подсчитывали имеющееся оружие и прикидывали варианты дальнейших действий, свои возможности, возможности противника и способы оповещения ближайших своих союзников, самым могущественным из которых представлялся, конечно же, Альберих Сполетский.

На следующий день, как и предполагали осажденные, тосканцы предприняли более решительную и лучше спланированную атаку на Замок Ангела. На этот раз Адальберт атаковал их и со стороны Ватикана, и со стороны моста, связывающего замок с самим Римом. Именно здесь атакующим удалось преодолеть сопротивление людей Теофилакта и заставить тех спешно укрыться в замке, бросив мост. Однако на большее тосканцы оказались неспособны. Густой дождь из стрел плюс вновь жарко полыхнувшее пламя греческого огня заставили Адальберта ретироваться, потеряв до пятидесяти своих человек. Потери Теофилакта составили десять человек его милиции.

Этот штурм оказался последним, в котором приняли участие жители Рима. Наполнив свои кошельки золотом, награбленным в домах Теофилакта и его союзников, обагрив руки свои кровью несчастных слуг консула, оставленных им охранять свой дом, римляне не видели для себя прибыли и смысла продолжать помогать тосканцам расправиться с осажденными в Замке. С учетом же того, что Адальберт вынужден был распылять свои силы на охрану ворот Рима, папского Города Льва и даже на поддержание порядка в самом городе, ибо римлянам он до конца не доверял, оставшегося войска ему уже явно не хватало на то, чтобы дожать Теофилакта. В итоге волей-неволей он вынужден был принять решение взять грека измором, предприняв меры для полной изоляции жителей Замка от внешнего мира. В конце концов, рассуждал он, у Теофилакта сейчас нет сил, чтобы восстановить свою власть в городе, а в связи с истощением запасов продовольствия их с течением времени не будет уже хватать и на вылазки. Рано или поздно грек вынужден будет сдаться, и уж тогда-то (здесь фантазия рисовала ему жестокие и развратные сцены) он сполна воздаст Теофилакту за свое позорное бегство из Рима, а распутнице Теодоре за отвержение своей персоны!

Ну а пока пусть бывший правитель Рима насладится зрелищем, в котором его новый владыка будет выбирать папу римского! 1 октября 903 года римляне и паломники со всех концов мира в очередной раз залили своим бурлящим морем площадь перед старой базиликой Святого Петра. С высоты крепостных стен Теофилакт с горькой усмешкой мог наблюдать, как под громогласные клики лицемерной и корыстной толпы, еще месяц тому назад восхищавшейся кроткими добродетелями Льва, папой был избран его полный антипод кардинал Христофор. А впрочем, какие тут могут быть удивления, разве толпа формировала когда-нибудь самостоятельное мнение? Нет, всегда и во все времена она только утверждает ей навязанное, обманчиво и самонадеянно считая себя облеченной властью что-то решать.

Никаких альтернатив кардиналу Христофору выдвинуто не было. И это стало следствием грандиозной и циничной работы, осуществленной Адальбертом и Христофором. В течение целого месяца в церквях Рима оторопевшей пастве объявлялось о выявленных случаях симонии при интронизации папы Льва Пятого. В итоге еще до папских выборов в городскую тюрьму отправились многие священники — соратники Формоза и Иоанна Девятого — а прочие, ускользнувшие от лап римской милиции, наспех покинули город и в выборах участия не приняли. В довершение всего был изменен состав Сената. Званий сенаторов лишились патриции Теофилакт, Кресченций и Анастасий, вместо них избранный консулом Григорий ввел в Сенат свои креатуры. В итоге римский Сенат также единогласно приветствовал избрание папой Христофора.