Приговоренные к безумию - [8]

– Нет.

– И никто не знает. Когда я вошла в его кварти­ру, компьютер был включен, и на экране были слова: «Абсолютная Чистота достигнута». Что за «Абсолютная Чистота», и как она была достигнута?

– Если это какое-то новое зелье, то почему им занимался мелкий наркодилер?

– Меня это тоже интересует. Компьютер отка­зался что-либо объяснять, даже когда я ввела свой полицейский код. Поэтому я отправила его в элек­тронный отдел. Жаль, что нельзя привлечь Фини. Было бы против правил использовать начальника электронного отдела для стандартного поиска дан­ных.

– Ты могла бы использовать меня…

– А это, по-твоему, было бы по правилам? Кроме того, ты работал.

– Да, работал и ел, чего и тебе желаю. Ты го­лодна?

– Проголодалась, когда ты об этом заговорил. Что ты ел?

– Хм-м! Холодный суп с черносливом, крабо­вый салат и превосходную жареную камбалу.

Ева поднялась.

– Я могла бы обойтись бутербродом.

– Так я и думал.

* * *

Лежа в постели и уставясь в потолок, Ева пере­бирала в уме данные, показания, версии. Все выгля­дело весьма сомнительно, и было непонятно, как это может повлиять на молодого, многообещающе­го полицейского.

Трухарт обладал ясным умом, преданностью де­лу и идеалами, которые сверкали, как полированное серебро. «Чистота…» Это слово ассоциировалось у нее прежде всего с Трухартом.

Но сегодня он лишился части своей чистоты, ко­торую никогда не сможет вернуть. И будет незаслу­женно страдать из-за этого.

«И никакая я не мамочка», – сердито подумала Ева, обернувшись к Рорку в темноте. Он тут же при­двинулся к ней, скользнув руками по ее груди.

– Раз уж тебе некуда девать энергию…

– О чем ты? Я сплю.

– Как бы не так! Твои мысли скачут так громко, что могут разбудить мертвого. Почему бы мне не протянуть тебе руку помощи?

Рорк привлек ее к себе, и Ева усмехнулась:

– Чтобы дать выход моей энергии, тебе придет­ся протянуть не только руку…

На расстоянии тридцати шести кварталов Трой Трухарт тоже лежал в темноте, глядя в потолок. Никто не делил с ним постель и не мог его отвлечь и утешить. Лицо убитого им человека неотступно пре­следовало его.

Он знал, что должен принять разрешенный по­лицейским департаментом транквилизатор, но бо­ялся заснуть и снова увидеть это лицо во сне.

Брызги крови на стенах темного сырого коридо­ра… Даже сейчас, в своей аккуратной квартире, Тру­харт ощущал запах крови и сырости. Он слышал полные ужаса и боли женские вопли, голос Луи Когберна, похожий на рев обезумевшего зверя, и его сердце бешено колотилось о грудную клетку.

Почему он не вызвал подкрепление? Ему следо­вало это сделать, как только он услышал женские крики о помощи. Но вместо этого он ринулся в дом, думая только о том, чтобы защитить женщину.

Мчась вверх по лестнице, он кричал, чтобы кто-нибудь позвонил по номеру 911. Но никто этого не сделал, иначе копы прибыли бы гораздо раньше лейтенанта Даллас. Как могли люди за запертыми дверьми ничего не делать, когда их соседка звала на помощь? Это было выше его понимания.

При виде мужчины в коридоре, которому по­мощь уже не требовалась, Трухарт ощутил спазм в животе и шум крови в голове. Это был страх. Да, он очень испугался. Но долг велел ему войти в откры­тую дверь, откуда доносились крики.

А что потом?

«Полиция! Немедленно бросьте оружие!» – крикнул он. Парализатор был у него в руке. Он вы­тащил его по пути наверх. Мужчина – Луи Когберн – повернулся к нему с окровавленной битой в руке. Маленькие глазки были почти незаметны на худощавой физиономии, красной от гнева и чужой крови.

Более темная и свежая кровь текла у него из но­су. Имеет ли это значение?..

Безумец в шортах двигался быстро, как молния. Бита опустилась ему на плечо, и он едва не выронил парализатор. Потом Луи Когберн повернулся к пла­чущей беспомощной женщине и снова взмахнул би­той, чтобы нанести смертельный удар. И тогда он выстрелил.

Когберн вздрогнул, его красные от злобы глаза расширились, тело задергалось, как марионетка на веревочке. Выбежав в коридор, он рухнул замертво лицом вверх, глядя в потолок своими жуткими крас­ными глазами.

«Сегодня я убил человека…»

Трухарт зарылся лицом в подушку, пытаясь ото­гнать преследующие его видения и оплакивая мерт­веца.

* * *

Утром Ева позвонила главному медэксперту Моррису, но ей пришлось оставить сообщение на автоответчике. Пытаясь говорить не слишком сер­дито, она сообщила, что в случае надобности вы­кроит время и приедет в морг поговорить с ним лично. Собственно, именно это Ева и собиралась сде­лать, а заодно еще раз взглянуть на тело Когберна.

После этого Ева скрепя сердце позвонила Дону Уэбстеру в БВД. На сей раз она не стала скрывать недовольство, оставляя сообщение.

– Очевидно, крысиное бюро еще спит? А насто­ящие копы уже на службе. Загляни ко мне, когда явишься на рабочее место, чтобы портить жизнь коллегам.

«Возможно, не стоило его раздражать», – поду­мала Ева, отключая связь. Хотя, если бы она гово­рила более любезно, он бы понял, что ей от него что-то нужно.

– Лейтенант. – Трухарт стоял в дверях с фураж­кой в руке. – Вы посылали за мной?

– Да, Трухарт. Входите и закройте дверь.

Поскольку Ева была офицером, ведущим следст­вие, она не нарушила правила, вызвав его к себе до тестирования.