Приговорен к расстрелу - [55]

Майкл, сумевший заснять на видеопленку специально для него инсценированные и уже исчезающие из памяти племени военные ритуалы и пляски, по вечерам повествовал нам холодящие кровь рассказы о жестокости фиджийских дикарей, поведение которых могли наблюдать первые миссионеры. Нередко туземцы не только заставляли своих жертв самим готовить костер, на котором их потом зажаривали, но и, отрубая у них одну за другой руки и ноги, поглощали их на глазах у живых еще жертв.

Ныряя на Фиджи, я впервые увидел морских змей. Говорят, что они произошли от наземных австралийских змей. Некоторые породы этих змей чрезвычайно ядовиты. Две змеи, которых я увидел под водой, были более двух метров длиной. Они спокойно проплыли мимо меня. Когда я рассказал об этом нашему кинооператору, а он был заядлым любителем-герпетологом, он прыгнул в воду и попытался найти их, но их и след простыл.

По приглашению Рату Джорджа и для нашего развлечения, к нам на остров приехали жители соседнего острова Бенга (фиджийцы произносят его Мбенга), славящегося своими специалистами по огнехождению. Фиджийцы входили в состояние транса. Насколько я мог судить, температура углей и камней, по которым они ходили, была довольно высокой, а проложенная огненная тропа была длиной метров шесть. Их ноги никто не обливал водой, как только они заканчивали проход, как это делалось в Калифорнии.

Мне запомнились фиджийские дети, не отступавшие от нас ни на шаг и всегда готовые забраться на пальму, чтобы сбить для нас кокосовые орехи. Я попробовал сам забраться на пальму с ремнем, как это делали они, и понял, что лазать на гладкую пальму было намного труднее, чем на кедр.

Можно было подивиться жизнерадостности и энергии островитян. Почти каждый вечер они устраивали танцы. С их лиц редко сходила улыбка и, увидев обычную задумчивую европейскую мину, они всегда интересовались, не произошел ли какой-то несчастный случай. Это было заразительно и, покинув Ватулеле, я долго еще не мог стереть со своего лица улыбку.

Заготовленные заранее радиопередачи подходили к концу, и я с сожалением покинул остров Ватулеле и его гостеприимных обитателей.

После Фиджи я остановился в Новой Зеландии, чтобы просто посмотреть на нее, но так случилось, что прожил там два с половиной года, благо с австралийским паспортом и моей журналистской аккредитацией преград для моего проживания не было. Пребывание в Новой Зеландии оказалось для меня плодотворным и счастливым временем. У меня накопилось достаточно материала не только для радиопередач, но и для книг.

Я арендовал ферму у врача, который уезжал на несколько лет работать в Китай и хотел, чтобы кто-то присматривал за его хозяйством и многочисленными картинами из его коллекции. На ферме росло самое большое на новозеландском Северном острове дерево каури, текли маленькие ручьи. Неподалеку были прекрасные пляжи. Владелец фермы был одним из первых коллекционеров работ совсем еще не известного тогда художника Колина Макмахона, ставшего позднее, пожалуй, самым известным художником Новой Зеландии. Комнаты в доме были завешаны его картинами и триптихами гигантских размеров, написанными исключительно на религиозные темы.

Я занялся огородом, купил двух коз, которые давали молоко. Шутя, я называл потом эту ферму, носившую экзотическое название «Кахикатея буш фарм» (на языке маори кахикатея означает «белая сосна»), моей «Ясной поляной». И действительно, это был, пожалуй, самый спокойный и творческий период моей жизни. В перерывах между рабочими периодами, когда я записывал очередные передачи для «Свободы» или работал над книгами, я ездил по Новой Зеландии, ловил лангуст на полуострове Корромандель, наслаждался горячими гейзерами около Роторуа, ловил форель на удочку в кристально чистом озере Уэйкоремоана, катался на лыжах в горах около Куинстауна. Это была благодатная страна, где вообще не было змей и ядовитых животных, и где в большинстве мест не надо было даже опасаться акул. Это была страна бескрылых птиц, не боявшихся людей (гигантская моа была выбита первыми полинезийцами, а киви стала национальным символом Новой Зеландии, хотя и ее численность сокращается). Это страна быстро меняющихся климатических условий и ландшафтов, от «вечного лета» севера до ледников над Крайстчерчем и фьордов Южного острова.

Здесь, в Новой Зеландии, я начал новую серию передач под названием «Внутренний мир человека». В ней рассматривались духовные и психологические подходы к личностному росту и самосознанию. Приходилось много читать, изучая различные пути совершенствования духа: христианский, буддистский, индийский, китайский. Я вспоминал о своих встречах с видными учителями из Индии — Махариши, Джидду Кришнамурти, Венкатешанандой, Диравамсой. Читал много и о христианской эзотерике, открыв неизвестных мне православных святых и особенно «Добротолюбие» и «Откровенные рассказы странника» с их описанием «умного делания» (медитации). Свои «открытия» передавал слушателям. Насколько это было возможно, пытался давать и практические уроки в эфире: мантры для медитаций, непосредственное обучение различным психотехникам