Приговорен к расстрелу - [48]

Именно в Брисбене я встретил Наталью. Она была из семьи, которая уже давно перебралась в Австралию из Китая. Простая женщина с земными заботами. Мы с ней встречались, и она забеременела. Я не был готов принять на себя ответственность отцовства и брака.

Ее мать не одобряла нашей связи, и вскоре мы с Натальей вынуждены были переехать из Брисбена в Мельбурн. Меня постепенно затягивала обыденность. Находил случайную работу: контролер качества, тренер по плаванию, чернорабочий. Даже завел небольшой бизнес — агентство химчистки, которой некоторое время заведовал. Этот малый бизнес оставлял мне достаточно времени, чтобы читать и писать. Я сидел за конторкой в пригороде Мельбурна — Ст. Кидда, обслуживая посетителей и запоем читая книги. Это был злачный район (такой он и сейчас) и, так как я сдавал в доме, где я жил, несколько комнат (дом принадлежал одному латышу, и он дал мне возможность жить в нем бесплатно, возложив на меня ответственность за сдачу квартир и сбор аренды), у меня было немало приключений. Как-то раз ко мне вселились три очень приятные молоденькие австралийки. Через несколько дней в дверь постучалась полиция, утверждавшая, что я владею борделем. Мне с трудом удалось переубедить их. Девочек пришлось выгнать.

Химчистка приносила мало прибыли, пока прежние владельцы не научили меня некоторым секретам их бизнеса. Моими самыми прибыльными и активными клиентками оказались местные проститутки. До сих пор помню запах духов, которыми была пропитана их одежда. Эти женщины никогда не пользовались купонами из газет, которые давали скидку на химчистку одежды на оптовом предприятии, где производилась фактическая обработка собранной мною одежды. Приняв одежду, я распределял ее в несколько пакетов и снабжал соответствующими купонами. Денег немного прибавилось.

Я играл в местной русской волейбольной команде и приобрел несколько близких друзей. Можно написать отдельную книгу о судьбах некоторых из них. Один из друзей, Алексей К., много лет спустя получил солидное наследство от тетки в Калифорнии и, преисполненный желания воссоединиться со своей далекой, к тому времени перестраивающейся, Родиной, купил на эти деньги рыболовное судно в России вместе с экипажем. Он мечтал о бизнесе в районе островов Фиджи, где жили родственники его жены. Так как у Алексея не было никакого опыта в бизнесе, а капитан судна и многие из экипажа рассматривали всю эту затею как предлог уйти от российских проблем и провести экзотический отпуск в тропиках, дело шло плохо. Рыбы не удавалось наловить даже на собственный обед. Многие на борту запили. Кто-то пытался жениться на фиджийке и остаться на острове насовсем. Один больной моряк умер, и его тело надо было репатриировать на родину. Кончилось тем, что экипаж остался совсем без денег, и вызволять его пришлось профсоюзу моряков. Судно продали за бесценок местным спекулянтам. Алексей стал на короткое время представителем Дальрыбы в Австралии, но, после финансовых неувязок, уехал на Фиджи и, через несколько лет вернувшись в Австралию, сделался финансовым брокером.

В то время я много времени проводил с друзьями в пивнушках. Единственной настоящей отрадой в жизни, как и в детстве, оставались книги и природа. Читал жадно, теперь почти исключительно по-английски, в значительной степени насытив свой интерес к эмигрантской литературе.

Я восполнял пробелы во всех областях знаний. И к великому моему огорчению скоро понял, что психология, философия, социология, как я знал их в России, оказались весьма усеченными, отрезанными от основного организма знаний, которые столетиями накапливались в мире. На западе этот организм был живым, растущим и развивающимся в направлениях, о которых советская наука лишь упоминала в кратких комментариях, невежественных и почти всегда критических.

Чтение было хаотичным, но идея получения какого-либо формального образования меня пока не вдохновляла. Я искал ответы на вопросы, связанные со своими эмоциональными и духовными потребностями. Поиск больше походил на детектив — ключи к разгадке могли быть найдены в самых неожиданных местах.

Однако прогресс от моей самодеятельности вовсе не был гарантирован. Меня захватил и увлек вихрь беспорядочных эмоций. Я заливал это сверху водкой. Наталья была надежной опорой, а я — разрушителем для нее и нашего брака.

Я едва помню, как росла дочь Римма, слишком занятый выпивкой и друзьями. В двадцать лет роль отца оказалась мне не по плечу. А Римма была обаятельным ребенком, не по годам взрослым, будто понимавшим несовместимые судьбы родителей.

К СВЕТУ

И вдруг моя жизнь стала меняться. Я и раньше увлекался такими вещами, как йога, гипноз, обучение во сне. В 1967 году индийский гуру Махариши Махеш Йоги появился в нашем городе вскоре после его широко освещавшихся в прессе встречи с группой Битлз. Я пошел на его лекцию. А на следующий день явился к нему с намерением пройти инициацию. Он спросил меня, чего я хочу, счастья или знаний. «И того, и другого». Он улыбнулся и сказал: «Тогда будешь иметь и то, и другое».

Он прошептал мне на ухо мою мантру. Первоначально, я был настроен ко всему этому достаточно скептически. Во время медитации малейший шум заставлял вздрагивать. Меня раздражало льстивое, по моему мнению, низкопоклонство перед гуру со стороны последователей. Иногда он даже не понимал вопросов, которые ему задавались. Тем не менее, аудитория подобострастно внимала любым ответам. Упрощенные аналогии, которые он повторял, заставляли сомневаться в хваленой мудрости Махариши. Но я продолжал заниматься медитациями, вскоре отойдя от культа Махариши и перейдя на буддистскую систему випассана, не связанную ни с каким культом. Ею, как и хатха-йогой, я занимался потом лет двадцать и они помогли мне уйти от пристрастия к табаку и алкоголю и найти на время определенную долю душевного равновесия.