Приговор - [23]

О, как трудно оказалось впервые за долгие годы взглянуть на собственное отражение в зловонных водах выгребной ямы. Труднее, чем долгий и нелегкий путь наверх. Но Майк понимал: если он не решится оценить себя во всем своем уродстве, то никогда не вернется к нормальной жизни. И еще он понимал: если бы Элена не ушла от него, так бы и подставляла плечо, на которое он мог опираться, он бы не решился изменить жизнь.

Теперь у него появилась надежда воссоединиться с семьей. Впервые к нему обратились, впервые в нем нуждались. Следовало ответить без каких-либо условий и оговорок.

– Я достану деньги к завтрашнему дню, – сказал он.

– Правда? – обрадовалась Маргарет. – Замечательно.

– Утром первым делом загляну в банк, а с тобой мы можем встретиться в кафетерии в девять или в пятнадцать минут десятого.

– Отлично. Не сомневаюсь, что и Элена, и Руди это оценят. – Маргарет хотела сказать больше: что она попробует убедить сестру позвонить бывшему мужу, чтобы тот мог хотя бы иногда видеться с сыном. Но решение было не за ней, и она боялась пробудить в нем напрасные ожидания.

Маргарет сразу же перезвонила Элене – бедняжке вовсе ни к чему всю ночь волноваться о деньгах.

– Почему ты так поступила? – спросила ее сестра.

– Сама понимаешь, это единственный выход. Я не открыла ему, где ты живешь, а он даже не заикнулся о том, чтобы увидеться с Руди. Только сказала, что тебе потребовались деньги, а у меня их нет. Вот и все. Мы встречаемся в девять утра. Сообщи мне свои банковские реквизиты, и я немедленно переведу тебе деньги.

Элена долгие полминуты молчала, а затем тяжело вздохнула.

– Спасибо, Маргарет, ты права. Наверное, иного выбора не было.

Глава 11

Как только Трейси Джеймс получила пятнадцать тысяч долларов в счет гонорара – Элена лично принесла ей деньги прямо в кабинет, – она тут же взялась за дело. Ее первый звонок был доктору Гарольду Виктору Фишеру, судебному психиатру из Веро-Бич, с которым ей пришлось много работать в прошлом. Г.В. обладал профессиональным опытом и всегда умел сформулировать то квалифицированное суждение, которое требовалось Трейси. Затем она поднялась на второй этаж встретиться со следователем Диком Рейдеком. После этого подготовила уведомление о явке в суд – заявление о том, что берется представлять Руди, – и требование предъявления сведений – призыв к обвинению предоставить все собранные против Руди улики.

Ее план был прост, но практичен: доктор Фишер в качестве «независимого» эксперта осмотрит Руди и после этого вынесет заключение, что обвиняемый ввиду своей ограниченной умственной способности и специфике характера не имел возможности отказаться отвечать на вопросы полиции. А следователь, зная о его врожденном недостатке, не имел права приступать к допросу. И уж тем более, когда в участок прибыла мать обвиняемого и потребовала прекратить допрос, надо было немедленно удовлетворить ее желание. Вооружившись мнением эксперта, Трейси намеревалась обжаловать показания Руди в качестве доказательства его виновности. Ей было неизвестно, какими еще уликами располагала полиция, но от матери обвиняемого она знала, что у Руди кровь первой группы, резус положительный, то есть такая, как у миллионов других людей. Если улики ограничиваются кровью и словами Руди и обжалование будет принято, парень выйдет на свободу. Если кто-то из соседей видел Руди, Дик с ними побеседует и выяснит, что именно они намерены сказать на суде. Это был предварительный план, основанный на предположениях, однако самое лучшее, что можно было предпринять, пока она не узнает больше.

Трейси приказала Дику послать кого-нибудь на пару недель в Бэсс-Крик – поболтаться в латиноамериканском квартале и разузнать об убийстве, соседях и самой Люси столько же, сколько известно полиции. А когда она получит от Уэсли Брюма материалы дела, подручные Дика снова опросят каждого свидетеля. Возможно, полиция что-то упустила. Возможно, удастся выяснить, что в доме убитой в момент преступления находился другой человек.

Когда Элена возвратилась из своей второй поездки в Веро, у нее возникла новая проблема. Ее босс, Филипп Рэндл, вызвал ее к себе в кабинет. Элена, едва увидев его, поняла, что ей грозят неприятности. Фил был партнером-распорядителем консорциума владельцев отеля и нескольких других коммерческих объектов в штате. Раз в шесть недель он появлялся в понедельник, просматривал вместе с Эленой бухгалтерские книги и обсуждал насущные проблемы. И с первого дня, как взял Элену на работу, безоговорочно верил в ее способность вести дела. Его пребывание в гостинице, как правило, длилось не более трех часов. Затем он пересекал большой мост и ехал в сторону Майами.

Но сегодня Фил мрачно кривился – выражение лица ничего хорошего не предвещало.

– Мы вынуждены с тобой расстаться, – коротко объявил он после обычного приветствия.

Элена ждала, что босс назовет причину, хотя сама понимала, что к чему. Ее подмывало попросить дать ей шанс, но она была слишком горда. А Фил почувствовал себя обязанным объясниться.

– Это не моя инициатива, – сообщил он. – Что касается меня, то я возражал. Ты с первого дня работала на отлично, и я дам тебе рекомендацию, куда бы ты ни пошла. Кто-то прислал мне и моим партнерам экземпляры газеты – того номера, где на первой странице помещена фотография ареста Руди перед входом в отель. Тут же посыпались звонки. Мне позвонили все мои партнеры. Они тебя не знают, Элена. Для них этот отель только бизнес. А опубликованная фотография принесла заведению исключительно дурную славу. Я пытался их разубедить, но ничего не получилось.