Приговор - [19]

– Так-так, – зловеще произнес я, тоже спустившись на пол и с мечом в руке направляясь к старухе. – Вот, значит, каково твое гостеприимство.

– Не убивайте, добрый господин, – пролепетала та, – пощадите, ради господа нашего, не берите греха на душу…

Она все пыталась, сидя на земле, пятиться задом от меня и в результате опрокинула одну из кадушек. Крышка вылетела, а следом вывалилось и содержимое.

В кадушке, как и следовало ожидать, хранились соленья. Вот только это были не овощи, не грибы и даже не говядина. Это была рука взрослого мужчины. Не отрезанная. Отгрызенная.

– "Чем бог пошлет", – процитировал я. – Это тебе бог посылает?!

Глаза старухи сделались совсем круглыми и безумными, а бормотание – тихим и невнятным. Приходилось напрягаться, чтобы различить в этой каше какой-то смысл.

– … есть, оно ведь всем надо… кушать-то… а как падеж начался… остатняя скотинка-то наша… знали, что нельзя, а все равно ели… не траву же жевать… а потом болезня и приди… кто сразу помер, кто пластом лежал-маялся… а собачек кормить надо… собачки, они голодные… они сперва ослов поели, какие еще целы были… а потом и по домам пошли… меня только не тронули… пощадили меня собачки-то… чтобы, значит, я им служила, пропитание добывала… а они за то со мной делятся… кушать-то всем… а я за вас век бога молить…

Могли ли собаки и в самом деле специально оставить бабку в живых в расчете на подобное сотрудничество? Вряд ли животным под силу такое стратегическое планирование. Скорее, они просто не прельстились ее старым жилистым мясом, благо на тот момент свежих мертвецов и умирающих в селе хватало и без нее. А когда это изобилие сошло на нет, бабка сама смекнула, как не сделаться следующей, став полезной новым хозяевам. Интересно, вздумай она потом покинуть селение, позволили бы они ей уйти? Ведь в самом деле, атаковать едущих по дороге всадников (скорее всего, нескольких, сейчас мало кто решается ездить в одиночку) псам гораздо сложнее, чем когда те же самые люди сидят, расслабившись, на кухне деревенского дома. Может, карга еще и предусмотрительно подмешивала сонный отвар им в угощение, от которого мы благоразумно отказались. Чем она их угощала – неужто бульоном из предшественников?

Я заметил, что старуха что-то сжимает в костлявом кулаке.

– Что там? – грозно спросил я.

Она вздрогнула и попыталась спрятать кулак за спину.

– Руку отрублю!!! – рявкнул я.

Людоедка испуганно разжала пальцы. На землю выпал предмет, похожий на длинную свистульку.

– Я знаю, что это, – сказала Эвьет. – Специальный охотничий свисток. У моего отца был такой. Он издает такой тонкий звук, что его слышат только собаки.

Вот, значит, каким образом она сообщала своре, что кушать подано, не привлекая внимания гостей.

– Отзови их, – приказал я старухе, подталкивая свисток к ней ногой. – Ну?! Сделай так, чтобы они убрались!

– Н-не могу, добрый господин! – проблеяла та. – Только позвать могу… а уходят они сами, как наедятся… Правду говорю, как бог свят! – взвизгнула она, когда я приставил острие меча ей к горлу.

– Позволь я сама ее убью, – спокойно попросила Эвьет.

– Что? – переспросил я, несколько сбитый спокойствием ее тона.

– Она пыталась убить нас, убила других и, если ее пощадить, будет убивать еще. Она заслуживает смерти с любой точки зрения. Но ты сам говорил, что казнимого преступника стоит использовать, как учебное пособие. Вот я и хочу потренироваться, – все так же ровно пояснила она.

– Гм… логично, – согласился я, хотя идея мне не понравилась. Я и сам не собирался оставлять каргу в живых, но мне не хотелось, чтобы Эвьет пачкала руки подобными делами. – Но она мало похожа на Карла. Справиться с ним, окажись он даже без охраны, оружия и доспехов, далеко не так легко.

– Какая-никакая, а практика, – пожала плечами баронесса. – Так каким образом это лучше сделать?

Старуха слушала наш разговор, совсем оцепенев от страха – и вдруг вскинула палец с обломанным ногтем, указывая куда-то за наши спины и вверх, и завопила:

– Пожар!

В первый миг я подумал, что это лишь жалкая уловка с целью оттянуть возмездие. Но уже в следующее мгновение понял то, что в более спокойной обстановке, конечно, заметил бы сразу: на моем мече больше не было горящей тряпки. Очевидно, она слетела, когда я отбивался от последней собаки, и осталась наверху. Я обернулся и увидел, что сквозь щель люка уже просачивается дым.

– Следи за ней, – бросил я Эвьет, быстро взбегая по лестнице. Осторожно приподняв мечом крышку люка – в другой руке у меня по-прежнему был факел – я выглянул. Лицо сразу обдало жаром, а в горле запершило от дыма. Собак на кухне, конечно, уже не было. Но пламя, быстро распространявшееся по сухим доскам пола, уже отрезало нас от двери. Прорываться бегом через огонь? Я бы рискнул, но Эвьет для этого слишком легко одета. Да и у меня имеется при себе кое-что, чему попадать в огонь противопоказано.

В тот же миг я вспомнил о ведре с водой, которое сам же принес на кухню. Для того, чтобы потушить пожар, одного ведра, пожалуй, уже не хватит – но временный коридор обеспечить себе таким образом можно. Правда, и для того, чтобы добраться до ведра, теперь уже придется шагнуть через пламя…