Приемный 2 - [2]
— Готово! — сказал Милана и приклеила пластырь к моей щеке.
Мне показалось, или её рука разглаживает пластырь дольше обычного? Посмотрел на неё и тут же пожалел. Она отвела взгляд и убрала руку. Подпудренная щека налилась краской. Стоп. А ведь первые два дня она приходила не накрашенной.
Мне очень повезло с медиком. Повезло, что мне его дали. Всё бы закончилось в камере, если бы сержант не заорал в рацию о ЧП. Полицейский участок отработал хоть и хреново, но отработал. Дежурный позвонил в больницу.
Осмотр и перевязка были для меня очень важны, и не потому, что я боялся истечь кровью, а потому что моя фамилия и имя попали в базу. Не сказать, что это доставит продажным полицейским много проблем, но двойной нечастный случай или двойное нападение на одного и того же заключенного — слишком подозрительно. Встреча с мед работником подарила мне время. Не знаю сколько, но лучше, чем ничего. Ну а то, что медиком оказалась семнадцатилетняя практиканта с милым лицом, тонкими губами и обаятельной улыбкой — шло приятным бонусом.
— Не забыла, не переживай, — сказал Милана и достала из сумки бланк об осмотре. В предыдущие разы я спрашивал её об этом. — Перевязка всё ещё требуется, так что я приеду завтра.
— Отлично, — улыбнулся я, не собираясь оправдываться за странный смысл своего ответа.
Милана тоже улыбнулась и спряталась от меня, уткнувшись в бланк. Тысячи заполненных историй болезней и десятки тысяч выписанных рецептов ещё не испортили её прекрасный почерк. Бланк Милана заполняла лучше, чем я расписывался в согласии об усыновлении. Она дошла до раздела жалоб, остановилась и поводила ручкой по воздуху, не решаясь начать.
— Симптомов сотрясения нет? — спросила она.
— Кажется, нет.
— Просто… На сотрясение не назначается лечение, но рекомендуется встреча и разговор с пациентом через две недели. И бланк после такого осмотра тоже заполняется, — а она оказалась ещё и смышлёной. Догадалась, что я не просто так переживаю о сведениях, которые попадут в базу.
— Мм-м-м, — я почесал затылок. — А считается симптомом, что меня тошнит от здешней еды?
— Конечно, — улыбнулась и опустила ручку на бумагу — Почему бы и нет!
Осмотр закончился. Милана повесила на плечо сумку и пошла к двери:
— До завтра.
— Спасибо.
— Будь острожен, Данил.
— Ты тоже меньше расхаживай по полицейским участкам и общайся со всякими преступниками.
— Пока.
Райские полчаса закончились, и конвоир отвёл меня в камеру. Я по-прежнему сидел в отсеке для особо опасных, но в камере напротив. Предыдущую хоть и отмыли, но она оставалась непригодной для проживания двоих людей. Одному было бы вполне комфортно (в той степени, в которой может быть комфортно человеку во влажной коробке без света и с запахом испражнений), а вот на двоих коек не хватит.
Дело о перестрелке Калёных и Иксов потихоньку разгребали, оттуда к Данилу Огинскому прилипло ещё два трупа. Записи с видеокамер не обманешь. Впрочем, что один, что три… Разница не большая. Теперь меня беспокоило, как бы поскорее сесть. Тюрьма для малолеток — не райское место, но в полицейском участке меня прикончат быстрее. Пораскинув мозгами, я задумался взять на себя убийства, вместо того, чтобы растягивать судебный процесс. Пара подписей и меня повезут в тюрьму. Наверное.
Всё нужно было хорошенько обдумать. Что я и собирался сделать, убавив боль в затылке с помощью энергии. Благо, а энергии у меня теперь было достаточно, осталось после встречи с Рыжим…
… … …
Рыжий подходит и протягивает руки, целит в горло. Диковатый оскал, светящиеся глаза и сбивчивое дыхание. Отправляю энергию в ядро. Но откуда ей взяться?
Вскидываю руки и хватаю за кисти, толкаю от себя, но без толку. Рыжий давит с энергией. Мешаю подобраться к горлу, тогда Рыжий высвобождает левую руку, и в лицо прилетает прямой. Я откидываюсь назад и слышу хруст в затылке. Он снова тянется к шее. Прижимаю подбородок к груди и выставляю руки помехой. Рыжий наваливается, широко расставив ноги. Туда и бью.
На секунду он замирает и втягивает живот, но затем с двойной злостью бьёт боковой. Меня сметает с кровати. Делаю невнятный кувырок и приземляюсь задницей на бетон. Рыжий уже рядом. Хватает за волосы и натягивает на угол кройки.
Удар приходится чуть ниже скулы. Чувствую, как рвётся кожа, на шею и кофту хлещет кровавый ручей. Рыжий замахивается ногой и бьёт, оставляя красно-фиолетовый шлейф.
Меня отбрасывает к двери камеры. Ещё один удар затылком. Шлепок похож на звук разбитого яйца. Мутнеет в глазах. Рыжий подходит, но чуть медленнее обычного. Смакует. Приседает на левое колено и оттягивает правую руку за спину. Кулак насыщается энергией и срывается, будто снаряд с катапульты.
Пытаюсь хоть немного смягчить удар. Выставляю руки и принимаю ладонями его кулак. Будь у меня энергия, я бы не только остановил его, но и переломал косточки пальцев. Энергии нет. Руки прогибаются. Сгибаются локти. В отчаяние, понимая, что он запросто может проломать мне грудную клетку, я обращаюсь к сфере.
Камеру озаряет ярчайшая фиолетовая вспышка из всех. Энергия из его кулака струится во все стороны. Кажется, будто он стреляет в меня из пожарного шланга, а я прикрываюсь невидимым щитом. Часть энергии обтекает меня с боков и растворяется, ударяясь о дверь, а другая — пробивает щит, но проникает внутрь медленно.
Он сбежал от смерти в другой мир, где получил уникальную способность к алхимии. Он искусно работал и заслужил место в братстве. Таких, как он, называют варщиками и отводят им роль лабораторных затворников… но он не собирается быть таким. Варщик идёт своей дорогой. И чем больше препятствий встречает на своём пути, тем чётче осознаёт безграничность своих способностей…
Продолжение приключений одарённого алхимика Сайлока. Теперь он знает имя врага и собирается покончить с ним, но и враг не дремлет…
Судьба была неблагосклонна к нему с самого детства. Отказ родителей, жизнь в интернате, жестокость детей и быстрое взросление. Ему исполнилось двенадцать. Ритуал высвобождения энергии подарил детям энергию и способности, а ему – болезнь и клеймо в виде унизительного прозвища. В шестнадцать забрезжил свет надежды, но также быстро погас, выбросив его на улицы города. Едва ли подросток без энергии способен прожить там дольше недели, но… Что, если его отличие от других только на первый взгляд кажется изъяном?
После стычки с бандитами я оказался перед выбором – сесть за решетку или поступить на службу в ОБНИС (отдел по борьбе с незаконным использованием способностей). Я выбрал ОБНИС. И надо же какое совпадение… Эксперт нашёл у меня предрасположенность к наложению печатей молчания. Да, те самые печати, которыми заглушают способности апперов-преступников. Деваться некуда – я выхожу на улицы вершить правосудие. Всё идёт неплохо, пока поехавший печатник-пенсионер не втягивает меня в дела своей молодости. Очень скоро за моей головой выстраивается очередь.
Мирон решил подвязать с ночными пати-зарубами, забыть о рейдах, отписаться от каналов с гайдами, фишками и абузами. Пришло время подумать о том, как бы преуспеть на работе, найти нормальное хобби, девушку. Жаль, что тизер так не считает...
Ковыряясь на мусорной свалке, бродяга нашёл пакет, в котором что-то светилось. Среди пищевых отходов лежала карточка обмена игровым временем. На дисплее отображалась надпись: "110 часов". — Не связывайся с этой дрянью! — сказал коллега, допивая остатки коричневого пойла. — Сгубит тебе жизнь! — Думаешь? — бродяга посмотрел на утопшие по колено в мусоре ноги. — Попомни мои слова. Эта штука — она. как наркотик. — Прям как наркотик?! — Уже через три дня все твои мысли будут только о ней, а через неделю согласишься, чтобы тебе отрезали руку, лишь бы снова оказаться там! — Да ладно?! — Прохладно! — М-м-м, — бродяга почесал бороду. — Я слышал, что оттуда не так просто вернуться.
Игорю везло, жизнь его протекала лениво и буднично. По крайней мере, сам он так считал. Вот и дембель из армии, обернулся крупной вечеринкой. На таком мероприятии, Игорь еще не бывал в своей жизни. И когда к вечеру первых суток, пропала связь и электричество. Он решил остаться в этом пьяном и веселом месте. Где люди лениво двигались в вечном алкогольном угаре. Вот только реальность похоже была против этого. Иначе утро следующего дня, не встретило парня так… Примечания автора: Лайки, комментарии и т. д.
Чужой мир, чужое солнце. И всё под этим солнцем грозит смертью. Маленький отряд пробирается через руины мёртвого города к Станции. Но, суждено ли, кому-то из них дойти…
Армия людей взята в осаду в крепости тысячи фонтанов. Войска народов драйтлов готовы сделать выбор. Максуд и Сандрин сделают все возможное, чтобы собрать под своими знаменами силу, которая сможет противостоять амалионам. Новые драйтлы, новые способности, вражеские Творящие, алхимисты… Это сражение обещает стать поворотной точкой в неравной борьбе за господство. Абсолютный, который рождается один на целую эпоху, ненавидит Творящих. Но только он сможет разгадать тайну семи мечей. Будет ли он сражаться рядом с Максудом или против него?
“История, в части касающейся” рассказывает об офицере Спецназа, Александре Разумовском, несущим службу в южных регионах страны. В одном из боевых выходов, он и его группа становятся свидетелями необычного явления, в результате которого, преследуемая ими банда бесследно исчезает. Через год группа получает приказ освободить заложников из рук той самой исчезнувшей банды. Необычным оказалось то, что операцию пришлось проводить в другом вероятностном мире. Это задание оказалась первым в длинной цепи фантастических приключений полковника Разумовского в разных мирах.
По легенде гвозди, которыми Христос был прикован к кресту, исчезли после его воскресения, Один стал частью короны, второй увенчал острие копья, а третий был вкован в лезвие меча (пропавшего где-то на Балканах)… Тот в чьих руках окажутся эти три предмета станет Властелином Мира. Весной 1939 года Генрих Гиммлер дарит Адольфу Гитлеру карту где указаны шесть путей, которыми должны отправится исследователи истории древних арийцев. Лишь в конце войны, на Балканах, в городе Ниш, офицер СС Генрих Канн определяет место где скрыто тайное убежище императора Константина.
Произведение о мальчишке, чей отец был сталкером в юности. Парень, конечно, желал попасть в Зону. И он туда попал..Конечно же, отец отправился за сыном. Но Зона вернула не только сына, но и необычную потерю его молодости.