Приемная мать - [34]

— Послушай, у нас тут не какая-то столярная ма­стерская, — со своим обычным превосходством заявил Ааду.

— Пока еще точно не установлено, что там у вас есть и что в этой вашей мастерской делается, — пари­ровала Веста. — Пара отремонтированных пробок, какие-то обрезки проводов — и уже задираете носы! Сами ни с чем по-настоящему справиться не можете, где уж тут другим помогать.

— Почему ты, Веста, говоришь неправду? — прозву­чало совсем рядом со мной. Конечно же, только Ма­релле может таким образом устанавливать истину. — Как же так? Они делают такие красивые лампы, а Энрико починил измерительный прибор, чего даже инже­неры не могли сделать...

Сами мальчики громче всех смеялись над своей про­стодушной защитницей. Это заставило Марелле замол­чать, и Веста продолжала:

— В прошлом году были приняты здорово большие обязательства: радиофицировать всю школу и интер­нат. Свой радиоузел — чего только не понаписали! Где все это? Теперь опять — оборудуйте господам специ­альную мастерскую, если хотите, чтобы они смастерили что-нибудь из обрезков фанеры.

Что и говорить, если Веста возьмется, то обязательно доведет дело до конца. Конечно, совершенно по-своему и не отдавая себе отчета, правильный ли путь выбрала.

СРЕДА...

Я уже несколько раз собиралась написать о новом увлечении Анне, но мешали другие, более важные со­бытия. Дело в том, что у Анне все карманы полны за­писок. На одной стороне написаны разные иностранные слова, на другой — их значение. Уже довольно давно она использует каждую подходящую и неподходящую минуту, чтобы зазубривать их.

Сегодня вечером она опять занималась этим делом так старательно, что я устала смотреть на нее. Слы­шала, как она бормочет:

— Баркарола, баркаролы — песня венецианских лодочников, а также лирическое музыкальное произ­ведение... Послушай, Тинка, назови мне какое-нибудь лирическое музыкальное произведение.

— Какое лирическое произведение? — удивленно спросила Тинка.

— Какое! Какое! — рассердилась Анне. — Если бы я знала какое, зачем бы тогда спрашивала? Ты когда-нибудь слышала слово баркарола?

— Баркарола? Почему же нет? Это песня у италь­янцев... Нет, постой, да, правильно — и в музыке тоже. Например, у Чайковского есть прелестная баркарола во «Временах года». Июнь, знаешь... — Тинка даже промурлыкала немножко, а потом, оборвав мотив, спросила лукаво:

— С каких это пор тебя так интересует музыка?

В этом был явный намек. Но Анне, казалось, не обра­тила на него внимания. С деловым видом вынула из кармана следующую записочку, мельком взглянула на нее и, демонстративно повернувшись к Тинке, которая в этот момент поставила одну ногу в раковину и старательно поливала ее холодной водой из крана, так, чтобы Тинка слышала, громко повторяла:

— Гиббон — длиннорукая, бесхвостая обезьяна!

— Знаешь, брось ты эти дурацкие бумажонки! — стараясь перекричать плеск воды, крикнула Тинка.

— Говори по-эстонски, тогда, может, и сама пой­мешь, — добавила она, смеясь, любимую фразу Анне, которую та произносит всегда, когда кто-нибудь пы­тается выражаться слишком вычурно и изысканно.

Анне спокойно продолжала заниматься своим делом:

— Дебют — первое или пробное выступление... — Заглянула в бумажку: — Точно, дебют. — И даже за­крыла глаза. Затем, посмотрев на другую бумажку, сказала неожиданно громко:

— Ужасное фо па, девочки, но соревнование мы про­играем. Ясно как день.

— Честное слово, ты вылитая тетя Эме! — засмея­лась Тинка, ставя в раковину вторую ногу. — У той тоже нет других слов как фо па да фо па.

— Анне права. Безусловно, проиграем, — попыта­лась Марелле подхватить слова Анне. — Я как-то но­чью видела именно такой сон. Девочки из второй школы были в нашей столовой и выбрасывали из супа куски мяса прямо на пол. Я еще хотела их подобрать, но ты, Анне, не позволила.

— Очень хитро придумано. Словом, все мячи поле­тят в пол. Только уж ты не бойся, что я тебе не поз­волю их брать, — иронически возразила Анне и тут же обратилась к своему «карманному словарику».

— Граль — что-то вроде святого горшка или бу­тылки. Ну, правильно, легендарный чудотворный кубок в древних сагах.

— Скажи все-таки, почему ты так уверена, что мы в субботу проиграем? — в свою очередь допытывалась Лики.

— А так. Совершенно логичный вывод. Я вам сове­тую, девочки, все-таки научиться мыслить логиче­ски. — Анне поразительно точно изобразила Прямую, которая неустанно повторяет, особенно, нам, девочкам, что логика у нас хромает на обе ноги.

— А чего ты хочешь при молочном квантуме, кото­рым нас пичкают ежедневно?

— Но какое отношение имеет молоко к соревнованиям? — удивилась Марелле. По ее мнению, одно стоя­щее сновидение может, пожалуй, гораздо сильнее по­влиять на человеческую судьбу, чем какое-то пошлое молоко. Однако и остальные девочки не совсем по­няли, что Анне хотела сказать. Анне бросила на Ма­релле соболезнующий взгляд.

— Ох, голова-головушка, ты и впрямь иногда го­дишься только на то, чтобы шапку носить.

Не знаю, но, пожалуй, было бы лучше, если бы Ма­релле не выражала такой готовности рассмеяться на любое замечание Анне.

— Ладно, Анне, голову Марелле оставь лучше в по­кое, и скажи, наконец, что общего между молочным супом и соревнованием по волейболу? — в свою оче­редь спросила я.