Придумай что-нибудь сама - [18]

– Вот, видишь, это еще раз подтверждает, что для него ваш роман был просто забавным и увлекательным летним приключением, о котором он уже успел позабыть. Он свободный и красивый молодой человек и имеет право выбирать себе женщин, а ты еще ребенок и не можешь играть во взрослые игры. Вот, посмотри сама… – добавила она и протянула мне конверт.

Я осторожно взяла его в руки и нервно теребила дрожащими пальцами. Что-то подсказывало, что в этом конверте конец всем моим надеждам. Тетя, теряя терпение, забрала его из моих рук и вытряхнула оттуда фотографию.

– Смотри.

Я увидела Бориса. Мой родной и, горячо любимый Борис, за которого я, не задумываясь, положила бы голову на плаху, обнимал красивую яркую брюнетку с пышными женскими формами. Они улыбались, позируя перед объективом.

Я смотрела на снимок и чувствовала, как земля уходит из-под ног. Голова кружилась, в висках сильно пульсировало. Я покачнулась, до боли в пальцах, сжав фотографию, смяла ее в кулачке. Тетя, заметив это, поддержала меня за плечи и усадила на стул.

– Бог с ней, с фотографией, – сказала она, наблюдая, как я продолжаю ее мять в ладони. – Сегодня рождественский вечер. Не будем портить праздник, но завтра с утра поедем ко мне. Это займет всего несколько дней. К сожалению чтобы тебя, хоть как-то утешить, я, наверное, должна сказать, что ты далеко не первая. Через это проходят многие женщины, – голос ее прозвучал спокойно и буднично. Она сказала это так, словно речь шла о самой обыкновенной поездке в гости.

Мне уже было все равно. В тот момент я ничего не видела и не слышала. Перед глазами был Борис и яркая девушка, которую он нежно обнимал за плечи.

…Написать о том ужасе и боли, которые мне довелось испытать, значит, ничего не написать. На бумаге это передать невозможно, нужно все прочувствовать самой. Но, даже в тот момент, я все равно думала о Борисе, вспоминала его взгляд, прикосновения и обещания. Скорее всего, именно это и дало мне силы пройти через все муки ада до конца.

В Библии есть такие слова: «по вере вашей, да будет вам». Я, захлебываясь слезами, вспоминала эти слова и воспринимала их по-своему: по делам моим и воздаяние. Я слишком щедро и дорого платила за свою первую любовь.

…Прошло полтора года. К этому времени мы с Симой уже были студентками Инженерно-строительного института. Заканчивалась летняя сессия и мы, сдав последний экзамен, спускались по широкой лестнице в главном учебном корпусе. Мы дурачились, перепрыгивали через ступеньки, перегоняя друг друга, и весело делились впечатлениями от пережитого волнения. Первый курс окончен. Ура! Впереди был целый месяц беззаботных каникул, и мы его по праву заслужили.

Вдруг я ощутила какой-то толчок внутри и остановилась, как вкопанная Чтобы не потерять равновесие, вцепилась в перила с такой силой, что пальцы побелели от напряжения.

Это было не видение, а вполне реальный образ. Внизу стоял сногсшибательный высокий загорелый мужчина. Светлая футболка плотно обтягивала его крепкий торс, на котором при малейшем движении поигрывали мощные мускулы. Взгляд его быстро нашел меня в толпе студентов и уже не отпускал.

Борис! Мы ни разу не виделись за все это время. Я медлила и продолжала оставаться на месте. Сказать, что я разволновалась, значит, ничего не сказать. Ноги так просто приросли к полу и отказывались идти вперед. Сима быстро сообразила, что к чему и закрыла меня собой.

Борис улыбнулся и стал подниматься по ступенькам навстречу. Он молча взял меня за руку и притянул к себе. С этой минуты я опять была в полной его власти и подчинялась ему слепо и безоговорочно.

– Э-э, Борька, что это значит? Сейчас же отпусти ее. Ну, нахал, – злилась Сима, пытаясь его оттолкнуть от меня.

На нас стали обращать внимание. За спиной хихикали девчонки, а кто-кто даже остановился рядом и, с нескрываемым любопытством, прислушивался ко всему, что между нами происходило. Слышались реплики. Мнения разделились. И слова поддержки в сторону Бориса звучали чаще.

Он этого не слышал и смотрел только на меня. Больше ничего вокруг нас не существовало. Я тоже не могла оторвать от него взгляда, чувствуя себя, как под гипнозом.

– Сонечка, я приехал за тобой, – сказал особенным бархатным голосом, от которого я едва не лишилась чувств.

– Как же, прямо сейчас побежали собирать чемодан, – язвительно заметила Сима, не оставив своих попыток втиснуться между нами.

– Что же ты молчишь? – спросил он меня, полностью проигнорировав явное недружелюбие сестры. – Ты согласна?

Я смотрела на Бориса и отказывалась верить всему, что происходило.

– Ты, согласна выйти за меня замуж? – все тем же голосом спросил Борис.

– Да… – тихо ответила я и почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица.

– Дура ты, Сонька, – разозлилась Сима. – Мало тебе всего? Держись от этого мерзавца подальше. А ты… Эх, угораздило же нашу тетю привести в дом именно тебя, – повернулась она к Борису. – Отойди от моей сестры.

– Я согласна, – ответила я тихо и твердо и с надеждой посмотрела ему в глаза.

…Свадьбу сыграли пышную, с размахом. Вот только мама во время регистрации неожиданно громко заплакала, уткнувшись папе в плечо. Я тогда не понимала их отчаяние, ведь я была так счастлива. Папа бледный, с глазами полными слез, дрожащей рукой гладил ее, аккуратно уложенные в прическу волосы. И я, глядя на них, вдруг догадалась, что папа давно знал о нашей с Борисом непростой истории любви, только молчал, чтобы лишний раз не травмировать меня.