Придорожная собачонка - [18]
Когда они оставили эти отпечатки? На тысячу лет раньше, на тысячу лет позже — не важно. И только тут, вспоминая даты коронаций, битв, постройки соборов, основания университетов, создания произведений искусства и литературы, понимаешь, сколько смысла может быть вложено в слово «тысячелетие» — здесь совершенно пустое. Но, в конце концов, что-то же могло попасть сюда извне, хотя бы потому, что море не стоит на месте. И в один прекрасный день море могло, скажем, вынести сюда кого-нибудь с потерпевшего крушение японского судна. Кем он был? Простым рыбаком или — поскольку превратности человеческих судеб неисчислимы — самураем, торговцем, а то и поэтом? Оторванный от своей ритуальной цивилизации, от синтоистской религии, боги которой остались в недостижимой дали, он познал такое одиночество, что в нем могло угаснуть само желание жить. А если он все-таки выжил и встретился с племенем темнокожих туземцев, то как это произошло и что случилось позднее? Он больше не вернулся в свою Японию, не передал никому ни весточки о происшедшем, и в хрониках человечества от него не сохранилось ни упоминания, ни следа.
Блохи
Речь пойдет о том времени, когда миссии пришли в упадок и их земли мексиканские власти разделили между соседними владениями, но еще до появления американцев. Причины развала миссий были различны. Миссия Сонома распалась из-за медведей гризли. Медведи обнаружили, что скот миссии — источник свежего мяса, и не обращали внимания на индейцев, охраняющих стада; тогда миссионеры пригласили из форта в Сан-Франциско нескольких солдат, вооруженных мушкетами. Занесенный ими сифилис стал смертельной для новообращенных христиан-индейцев эпидемией.
Золотой век громадных земельных владений был краток, но блистателен. Ничто не мешало им расширяться, и они простирались на сотни тысяч гектаров. Там не занимались земледелием, только разводили в огромных количествах скот и лошадей. Нажитое таким образом богатство воплощалось в великолепных экипажах и упряжи, седлах, инкрустированных серебром, в изысканных нарядах кавалеров и дам, а также кипучей светской жизни. Соседи ездили друг к другу в гости, часто устраивали танцевальные вечера и балы, соблюдая все правила учтивости, уважения к старшим и любезного обращения с дамами. Удивительно, но фоном для всей этой галантности, целования рук, бряцания шпорами и бросаемых поверх веера взглядов служили не мрамор и не яшма. Как сообщает Артур Куинн в своей истории уезда Марин, местные богачи не особо заботились об удобствах, и полы в их домах были земляные. Эта утоптанная земля и теплый климат способствовали появлению несметного количества блох. Представляя, как кружились в танце caballeros и señoritas, не могу отделаться от мысли, что они должны были притворяться, будто существует только наружная оболочка, в то время как под нею и партнер, и партнерша ощущали жуткий зуд и умирали от желания прервать танец и всласть почесаться.
Эти «снаружи» и «внутри» наводят на мысль о терзающих человека паразитах, упоминание о которых чаще всего отсутствует не только в исторических хрониках, но и в фильмах о прошлом. Однако человеческим мыслям, чувствам и решениям почти всегда сопутствовали блохи, вши и клопы, ибо избавляться от них не умели — разве что сжигали город, хотя и с иными целями. Индейцы Калифорнии успешно справлялись с паразитами, время от времени сжигая свою деревушку и перенося ее на другое место, — труда это не составляло, поскольку жилища они строили из тростника.
Культуре галантности и блох, которой гордились «родовитые сыновья Калифорнии», пришел конец, когда власть захватили деньги, невинно возвестив о своей мощи появлением говорящих по-английски авантюристов, по большей части дезертиров с китобойных судов. В середине века наступила эра дикого капитала и домов с ваннами.
Эта планета
В моем географическом атласе посреди Африки было белое пятно, потому что он был издан в середине девятнадцатого века. Я рос в глухой провинции, и, казалось бы, мне полагалось быть отсталым и старомодным, но моему географическому воображению давали пищу романы Жюля Верна. Прежде чем прочесть «Детей капитана Гранта», я узнал о приключениях героев от своей бабушки, которая видела спектакль по этой книге. Как-то обходились без кино и телевидения. И неплохо обходились, только как сейчас напасть на след такого спектакля?
Интеллектуальная биография великого польского поэта Чеслава Милоша (1911–2004), лауреата Нобелевской премии, праведника мира, написана в форме энциклопедического словаря. Он включает в себя портреты поэтов, философов, художников, людей науки и искусства; раздумья об этических категориях и философских понятиях (Знание, Вера, Язык, Время, Сосуществование и многое другое); зарисовки городов и стран — всё самое важное в истории многострадального XX века.На русский язык книга переведена впервые.Возрастные ограничения: 16+.
Книга выдающегося польского поэта и мыслителя Чеслава Милоша «Порабощенный разум» — задолго до присуждения Милошу Нобелевской премии по литературе (1980) — сделала его имя широко известным в странах Запада.Милош написал эту книгу в эмиграции. В 1953 г. она вышла в Париже на польском и французском языках, в том же году появилось немецкое издание и несколько англоязычных (в Лондоне, в Нью-Йорке, в Торонто), вскоре — итальянское, шведское и другие. В Польшу книга долгие годы провозилась контрабандой, читалась тайком, печаталась в польском самиздате.Перестав быть сенсацией на Западе и запретным плодом у нас на Востоке, книга стала классикой политической и философской публицистики.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Чеслав Милош не раз с улыбкой говорил о литературной «мафии» европейцев в Америке. В нее он, кроме себя самого, зачислял Станислава Баранчака, Иосифа Бродского и Томаса Венцлову.Не знаю, что думают русские о Венцлове — литовском поэте, преподающем славянскую литературу в Йельском университете. В Польше он известен и ценим. Широкий отклик получил опубликованный в 1979 г. в парижской «Культуре» «Диалог о Вильнюсе» Милоша и Венцловы, касавшийся болезненного и щекотливого вопроса — польско-литовского спора о Вильнюсе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Борис Парамонов — философ, блестящий стилист, один из самых оригинальных и острых современных авторов, заслуживший репутацию мастера интеллектуальных парадоксов. С 1980 года живет в Нью-Йорке.В настоящем сборнике Борис Парамонов предстает как исследователь и комментатор академического склада.
Эта книга — первая в России попытка представить крупнейшего англоязычного поэта Уистена Хью Одена (1907–1973) в качестве эссеиста. В сборник вошли эссе о Фросте, Кавафисе, Шекспире, Эдгаре По, Кафке, а также размышления Одена о природе поэтического творчества.Книгу дополняют избранные стихотворения поэта.
«Я родился в первой половине прошлого века. Так выгладит 1949 год из нынешних дней. Так время помещает тебя без спросу в эпос. Москвич-отец с эльзасскими корнями и ашхабадка-мать из тамбовских молокан поженились в Германии, я родился в Риге, много лет прожил в Нью-Йорке, эти строки пишу в Праге». Это начало книги, написанной в жанре эссе, сочетающего автобиографию, путевую прозу, лирические и публицистические отступления. Автор совершает путешествие в поисках той страны, в которой он родился и которую оставил; тех новых государств, на которые распался Советский Союз; собственных корней и истории своей семьи.