Приди, сладкая смерть - [9]

Ты скажешь, может, Бреннер просто-напросто позавидовал славе Бимбо. Но я тебе отвечу, что лучше уж не впадать в столь глубокий психологизм.

Как только Бреннер незадолго до полуночи открыл дверь в бар, он опять слегка пожалел, что спустился. Потому что атмосфера там была уже не на шутку разогретая. Невероятно, что каких-нибудь шесть-семь санитаров могут создать такой угар.

Дух шел не от одних сигарет. Хотя накурено там было как в школьном туалете. И это был не только запах пива, хотя все три стола были уставлены пустыми и полупустыми пивными бутылками. Погребок был явно слишком мал для центрального офиса службы спасения. Две средних размеров компании игроков в покер — и он уже переполнен. А если там сидело шестеро мужиков, куривших пачку за пачкой, а семеро пили (потому что Ханзи Мунц ведь не курил), можно было представить, какой тяжести дух они произведут.

Уже одного этого было больше чем достаточно. Но все-таки это был еще не весь дух.

Видишь ли, раньше про это еще слыхом не слыхивали, а сегодня уже все знают. Про гормоны. Сексуальная сторона. Есть там такой специальный гормон для этого, он у нас от природы, и в этом вообще-то нет ничего плохого. И у мужчин свой собственный, и у женщин свой.

Тот, который у мужчин, называется «тестостерон», ну как бы по-научному, но санитары-то уже немножко поднаторели в научных терминах. Потому как курсы, повышение квалификации и все такое. Но тут даже и без терминов все было ясно, и каждому, кто вошел бы в погребок в этот момент, пришлось бы сильно постараться, чтобы не упасть в обморок. Потому что в воздухе стоял сплошной тестостерон.

Это опять же по науке: если мужик заведется, то его организм выбрасывает этот гормон. А уж если так сильно завелись семеро мужиков (Ханзи Мунц хотя и не курил, но тестостерон все равно выделял), да еще помещение маленькое, как в этом погребке, то запах такой, что и описывать подробнее не хочется.

Но ты спросишь, отчего же стоял такой запах.

Я уже говорил: шестеро мужиков курили, а один нет. А вот теперь я добрался и до женской части. Там ведь была еще и женщина. Дочь старика Ланца сидела среди водителей, и по ней сразу было заметно, что она тоже приняла внутрь пару пива.

Эта Ангелика все еще жила у своего отца, хотя ей уже тоже было лет двадцать пять. Но мать умерла, когда ей было шестнадцать, и с тех пор она вроде как вела у отца хозяйство.

Но сама Ангелика не слишком от всего этого страдала. Совсем наоборот. Потому как она была единственной молодой незамужней женщиной, жившей прямо в здании службы спасения. А вокруг целая куча мужиков, молодых, спортивного вида и в униформе, и все такое. И конечно, Ангелике иногда было интересно, что там у них под униформой.

Но так уж устроен человек. То, что близко, он ценит меньше, чем далекое. Значит, Ангелика за несколько лет перепробовала мало-помалу команду спасателей Красного Креста, но по-настоящему умудрилась влюбиться полгода назад в шефа Союза спасения!

Среди спасателей Красного Креста, конечно, начались большие волнения, но прежде чем поползли серьезные слухи, между Ангеликой и этим типом из Союза спасения все уже закончилось, и ей по крайней мере не пришлось хотя бы переезжать из здания службы спасения.

Месяца два Ангелика выглядела так, будто у нее из-под юбки бог весть какая рыбина уплыла… но пару дней назад она полтора часа проторчала с Бимбо внизу во дворе, а сегодня впервые снова спустилась в погребок.

Ее волосы, осветленные и изуродованные парикмахерами, воспряли к новой жизни, уж и не знаю, в чем тут было дело, то ли от того, что момент был такой волшебный, то ли из-за тусклого освещения, то ли из-за гормонов, то ли из-за Бимбо, который дал ей прикурить от своей зипповской зажигалки.

— Всасывать надо! — орал Бимбо Ланцевой дочке, поднося ей такое гигантское пламя, что от него едва не взметнулась в воздух сухая как солома грива Ангелики. — Соси, Ангелика! Соси, а не Дуй!

А Ангелика Ланц и без него уже давно знала, что сигаретой нужно затягиваться, потому как уже десять лет курила одну за другой без остановки. И то, что ей потом объяснил Бимбо, она уже тоже сто раз слыхала:

— Поэтому и называется «сы-сы-гарэты»!

Она сделала такую глубокую затяжку, что кончик сигареты засветился оранжевым огнем, как новогодняя петарда.

— Сосать! Не дуть, Ангелика, — еще раз повторил Бимбо, но произнес он это, по его мерке, просто вызывающе тихим голосом.

— Конечно, — тихо ответила Ангелика и подлила себе немного пива в свой полупустой стакан.

— Что значит «конечно»? — спросил Бимбо. — Угостишь сигареткой?

— Конечно. — Ангелика протянула ему пачку «Кима».

Бимбо с ухмылкой обвел взглядом всех присутствующих и взял одну из этих тоненьких бабских сигарет. А потом положил на стол перед Ангеликой свою зипповскую зажигалку:

— Дашь прикурить?

— Конечно. — Ангелика осторожно взяла в руку зажигалку, чтобы не сломать ни одного из своих пятисантиметровых ногтей, и поднесла Бимбо огонек его же собственной зажигалки. — Соси, не дуй, Бимбо, — сказала Ангелика.

— Не дуть? — спросил Бимбо.

Ну и, понятное дело, слово за слово. А тут еще алкоголь срабатывает. Ведь известно, какое у него растормаживающее действие. На другой день порой приходится пожалеть об этом, и не хочется, чтобы об этом напоминали.