Приди и помоги - [90]
— Все! Все слышали! — прокатилось по огромной толпе, которая все продолжала увеличиваться.
— Согласны — все ли?
— Даем согласие! Согласны! Веди нас, княже! — понеслось в ответ. Ратники вынимали мечи из ножен, потрясали ими в воздухе. Многие — очень многие — были пьяны, великий князь, хоть и сам был нетрезв и возбужден собственной решительной речью, все же отметил это. Ладно, не важно! Главное — чтобы к завтрашнему дню все были готовы. О том дать распоряжение сотникам.
И послать! Немедленно послать к Мстиславу Мстиславичу. Георгий слез с саней и пошел к шатру — оттуда удобнее было давать дальнейшие распоряжения.
Еще до темноты было далеко, а уже с братом Ярославом, его и своими начальными людьми урядились насчет завтрашнего. Место для битвы было выбрано большинством голосов — широкое поле возле реки Липицы. Пир, начавшийся так шумно, как-то сам собой закончился. Посольство из трех человек убыло в стан Мстислава Мстиславича — к Юрьеву, где он находился. Примет ли Удалой приглашение идти к Липице — должно было стать известно уже к ночи.
Большинство из тех, кто пировал с князьями, разошлись по своим полкам — приводить людей в чувство. Слуги быстро убирались в шатре, выносили лишние столы, опускали и закрепляли полсть. Вскоре шатер принял прежние очертания и привычный вид. С великим князем остались лишь братья да Борис Юрятич — бодрствовать и дожидаться ответа от князя Мстислава Удалого.
Чтобы скоротать время и отогнать дрему, Георгий Всеволодович потребовал принести несколько листов пергамента и чернил — писать грамоты, определяющие, каким образом будет разделена русская земля после окончательной победы над врагом. После нынешней речи великого князя кроме победы ничего и не оставалось. Принялись делить: кому — что, поначалу вроде бы и в шутку, для всех, кроме Святослава, конечно. Тот пользовался случаем и норовил кроме обещанного Киева оттяпать и Смоленск, и Чернигов, и Переяславль южный. Ярослав не выдержал — стал спорить с младшим братом. Вслед им дележкой увлекся и великий князь, и братья даже немного повздорили из-за будущих уделов.
Но спор этот был не злой, приятный даже. Чего злиться и жадничать понапрасну — вон ее сколько, русской земли! И вся наша! В конце концов Смоленск оставили за Святославом, Киев — за ним же, Чернигов пока решили не трогать, чтобы не обижать и без того ослабленных князей Ольгова племени. Галич и Новгород достались Ярославу. К владениям же великого князя прибавлялись и Ростов, и Рязань, и все земли от Рязани к югу и от Ростова к северу. О том и были написаны грамоты по всем правилам. И каждая скреплена была великого князя печатью на красном воске.
А когда стемнело, к шатру прибыли послы от Мстислава Мстиславича. Он сообщал, что выступает к Липице немедленно, несмотря на темную ночь.
Глава XIII. Липицкая битва. 21 апреля 1216 г
— Никита, — позвал князь. — Подойди-ка.
Мечник только что доложил Мстиславу Мстиславичу, что проводил суздальских послов и теперь готовил брони — князевы и свои. Услышав зов, немедленно приблизился.
— Поезжай к князю Константину, — сказал князь. — Пусть приедет сюда. Передай: знаю, мол, что не время сейчас, а все же жду его. Поезжай, милый.
Никита кивнул и побежал к своему коню, который стоял уже оседланный и при свете близкого костра недоверчиво косился на хозяина, словно недоумевая, почему ночью нужно куда-то ехать. Только недавно хозяин насыпал ему щедро овса, накрыл попоной, и оставалось только одно — дремать себе, чутко прядая ушами и изредка отзываясь на ржание какой-нибудь молоденькой кобылы, и ждать рассвета. Так и должно было получиться, но вместо этого притихший было стан вдруг пришел в движение, наполнился звуками людской речи, позвякиванием железа, скрипом утоптанного снега, шорохом раздвигаемых шатровых пологов. Тут же к коновязи прибежал хозяин, теплую попону скинул и водрузил на ее место холодное седло.
Увидев, что хозяин снова торопливо подходит, конь фыркнул и дернул головой. Никита не позволил ему баловать, мигом приструнил и взлетел в седло.
Войско выступало, поднятое неожиданным приказом князя. Поднялись уже и псковичи и ростовцы. Ехать сейчас к стану Константина, пробираясь через толкотню, да еще и в темноте, было не совсем ко времени. Но Никита понимал, что беспокоит Мстислава Мстиславича. В войне, судя по всему, наступал решительный час — и в этот час любая случайность грозила обернуться страшными потерями. Князь Мстислав еще раз хотел убедиться в искренности Константина — для этого и звал его к себе.
Никите пришлось порядочно попотеть, пока он разыскал ростовского князя — плутая между шатрами и разбираемыми возами, объезжая их по вязкому глубокому снегу. К тому же его два раза направили совсем не в ту сторону, и приходилось возвращаться, ругая про себя никудышных советников.
Наконец кто-то подсказал правильно, махнув рукой: да вон он, не видишь, что ли? — и Никита первым делом разглядел громадного человека, держащего коня в поводу. Узнал сразу — это, конечно, был тот самый витязь, что был тогда с князем Константином возле урочища Плоского. Его-то и надо было сразу искать, такого заметного: князь наверняка где-то рядом.
О жизни и деятельности великого князя владимирского Всеволода Юрьевича Большое Гнездо рассказывает роман писателя-историка Александра Филимонова.
Роман Александра Филимонова рассказывает о жизни знаменитого римского императора Тиберия Клавдия Нерона (42 г. до н. э. — 37 гг. н.э). Читатель становится свидетелем событий, происходящих на протяжении пятидесяти лет Римской империи.
В начале 1223 года десятки тысяч монголо-татар под предводительством военачальников Чингисхана Джебе и Субэдея вторглись в половецкие степи. Половецкий хан Котян обратился за помощью к русским князьям. На совете в Киеве было решено общими силами выступить навстречу врагу. Вскоре русско-половецкое войско двинулось на восток... Утром 31 мая 1223 года на реке Калке, неподалёку от побережья Азовского моря, началась битва, положившая начало вековому противостоянию Орды и Руси. Новый роман писателя-историка Александра Филимонова посвящён событиям, происходившим в начале XIII века.
Произведение талантливого русского писателя М. Кураева «Жребий № 241» повествует о судьбе двух любящих людей на фоне событий русско-японской войны. Повесть пронизана размышлениями автора об исторической сути происходившего в России в начале XX века.«Именно в любви, где в основе лежит, быть может, самое эгоистическое чувство, жажда обладания, одухотворенность возвышает до полного торжества над эгоизмом, и в этом утверждение истинно человеческого и исключительно человеческого — способности думать о другом, чувствовать его боль, желать ему блага.
Книга британского писателя и журналиста Р. Уэста знакомит читателя с малоизвестными страницами жизни Иосипа Броз Тито, чья судьба оказалась неразрывно связана с исторической судьбой Югославии и населяющих ее народов. На основе нового фактического материала рассказывается о драматических событиях 1941-1945 годов, конфликте югославского лидера со Сталиным, развитии страны в послевоенные годы и назревании кризиса, вылившегося в кровавую междоусобицу 90-х годов.
Александр Филонов о книге Джона Джея Робинсона «Темницы, Огонь и Мечи».Я всегда считал, что религии подобны людям: пока мы молоды, мы категоричны в своих суждениях, дерзки и готовы драться за них. И только с возрастом приходит умение понимать других и даже высшая форма дерзости – способность увидеть и признать собственные ошибки. Восточные религии, рассуждал я, веротерпимы и миролюбивы, в иудаизме – религии Ветхого Завета – молитва за мир занимает чуть ли не центральное место. И даже христианство – религия Нового Завета – уже пережило двадцать веков и набралось терпимости, но пока было помоложе – шли бесчисленные войны за веру, насильственное обращение язычников (вспомните хотя бы крещение Руси, когда киевлян загоняли в Днепр, чтобы народ принял крещение водой)… Поэтому, думал я, мусульманская религия, как самая молодая, столь воинственна и нетерпима к инакомыслию.
После "Мастера и Маргариты" Михаила Булгакова выражение "написать роман о Понтии Пилате" вызывает, мягко говоря, двусмысленные ассоциации. Тем не менее, после успешного "Евангелия от Афрания" Кирилла Еськова, экспериментировать на эту тему вроде бы не считается совсем уж дурным тоном.1.0 — создание файла.
Роман «Гвади Бигва» принес его автору Лео Киачели широкую популярность и выдвинул в первые ряды советских прозаиков.Тема романа — преодоление пережитков прошлого, возрождение личности.С юмором и сочувствием к своему непутевому, беспечному герою — пришибленному нищетой и бесправием Гвади Бигве — показывает писатель, как в новых условиях жизни человек обретает достоинство, «выпрямляется», становится полноправным членом общества.Роман написан увлекательно, живо и читается с неослабевающим интересом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
О жизни и деятельности одного из сыновей Ярослава Мудрого, князя черниговского и киевского Святослава (1027-1076). Святослав II остался в русской истории как решительный военачальник, деятельный политик и тонкий дипломат.
Юрий Долгорукий известен потомкам как основатель Москвы. Этим он прославил себя. Но немногие знают, что прозвище «Долгорукий» получил князь за постоянные посягательства на чужие земли. Жестокость и пролитая кровь, корысть и жажда власти - вот что сопутствовало жизненному пути Юрия Долгорукого. Таким представляет его летопись. По-иному осмысливают личность основателя Москвы современные исторические писатели.
Новый роман известного писателя — историка А. И. Антонова повествует о жизни одной из наиболее известных женщин Древней Руси, дочери великого князя Ярослава Мудрого Анны (1025–1096)
Время правления великого князя Ярослава Владимировича справедливо называют «золотым веком» Киевской Руси: была восстановлена территориальная целостность государства, прекращены междоусобицы, шло мощное строительство во всех городах. Имеется предположение, что успех правлению князя обеспечивал не он сам, а его вторая жена. Возможно, и известное прозвище — Мудрый — князь получил именно благодаря прекрасной Ингегерде. Умная, жизнерадостная, энергичная дочь шведского короля играла значительную роль в политике мужа и государственных делах.