Приданое для дочери. Всё, что ты узнаешь, когда станешь совсем взрослой… - [88]

…У меня всегда было смутное ощущение, что все мы одинаковые. Не снаружи, но внутри. Наши маски пестрят невиданным разнообразием, и мы с удовольствием меняем их по несколько раз на дню. Однако я заметила, что, находясь в определенном состоянии, можно сказать, в состоянии относительной «отключки» от сознания, люди ведут себя одинаково. Как будто все они – одно и то же существо, которое просто притворяется разными персонажами. В сущности, это действительно так. Когда слетают маски, остаются лишь инстинкты, которые честны, предсказуемы, одинаковы. Это наша природа. Все, что сверху них, – ложь, игра, маскарад…

Осознав это, я поняла, что Он – настоящий – всегда был со мной. Каждый раз, волей своих представлений и желаний, я надевала на него разные обличья, и Он являлся ко мне таким, каким я хотела его видеть, – недосягаемым, добрым, светлым, неверным, жестоким, теплым, искренним, нежным, отстраненным, заботливым, равнодушным…, но внутри, под каждой личиной, всегда был Он. Я искала его, а Он всегда, все это время, был со мной!

Изначальный мужчина. Он был со мной изначально.

И тогда этот беспокойный поиск закончился. Моя «половина», мужское начало, мой Адам всегда был рядом. В разных лицах, в костюмах, в которые я облекала его. Это придало мне уверенности. Ушла потребность менять мужчин в поисках лучшего. Прошла эта заноза в теле, что вот… жизнь идет, а я до сих пор Его не встретила. Вообще, все стало проще.

Много воды утекло, прежде чем я поняла, что мужчина, который рядом со мной, – это мое мужское начало, вытесненное «моей женщиной» в пределы видимости. Сначала он был совсем «незрелым». И его поступки причиняли мне боль, потому что незрелой была я сама. Со временем «моя Ева» росла, изменялась, изменялся и «мой Адам». Он соответствовал ей, становился сильнее, мужественнее, все отчетливее проявлялись в нем чисто мужские качества: желание защищать, оберегать меня, потребность заботиться обо мне… Я видела перед собой этих мужчин. Они появлялись из ниоткуда или обнаруживались в хорошо знакомых мне людях. Они менялись на моих глазах, приобретая черты «моего зрелого Адама».

Но все равно что-то было не так. Мы испытывали взаимную симпатию, нас тянуло друг к другу, но, соприкоснувшись, мы буквально сталкивались лбами. Или обстоятельства разводили нас в разные стороны. Отношения становились невозможными. Точнее, каждые новые отношения с самого начала виделись мне невозможными. И я сознательно шла на эти отношения, зная, что будущего в них нет. Обе мои половинки не могли соединиться. Во мне прочно укоренились жесткие «приговоры» против себя самой. Они шли извне, из общества, частью которого я была, и я буквально впитала их с молоком матери. Эти убеждения программировали мое поведение, и я не видела альтернативы созданной реальности. Мир, который мне грезился, был жесток к моим «недостаткам». Все это рождало неуверенность в себе тогда, когда я пыталась открыться перед человеком, который мне соответствовал. И я начинала играть в дурацкие игры, пытаясь спрятать этот страх. Получалось неестественно, глупо. И я сдавалась.

А потом появился человек, которого я не боюсь. Это произошло спонтанно, как обычно происходит, когда не ждешь. Я занялась книгой, появились кое-какие идеи по дизайну, все это меня захлестнуло и увело в сторону от темы отношений. И он как-то сам возник рядом со мной.

Я и не подозревала, что с мужчиной может быть так просто. С самой собой – просто. Никаких драм. Никаких интриг. Никакого желания контролировать, получать или причинять боль. Бывают, конечно, ошибки с обеих сторон, но они больше не опасны. И это счастье, которое я научилась ценить.

Хотя… возможно, боль тоже нужна, и без нее счастье не будет различимым. Возможно, Он желал продемонстрировать мне всю полную гамму чувств, не хотел, чтобы я всю свою жизнь долбила лишь одну клавишу «до» в самом верхнем регистре своего рояля. Ведь в нем еще столько клавиш!.. Когда нет «низов», все как-то пресно, «не вибрирует внизу живота», нет «верхов» или пуста середина, – мрачно… а вот все вместе, если оглянуться назад и сложить все в одно произведение – поздний Рахманинов…

Кто же такой Он? Тот, кто всегда был со мной?

…А ведь «…Он пек для меня блинчики на залитой солнцем кухне…». Мы разговаривали о Натали Хичкок, а потом Он подарил мне наушники… я погладила Ему рубашку… Это было лучшее воплощение моего мужчины, мое разделенное «Я», которое не нуждалось в слиянии со мной, потому что всегда было моей естественной частью и имело обо мне прямое знание. Поэтому я и была с Ним сама собой. И Он показывал мне это, и ждал, когда я перестану соскребать краску со стен рядом с Его дверью, и войду…

…И я зашла на минутку к Нему, хотела сказать, что многое изменилось, что для этого мне пришлось пройти немало дорог, сломать тысячу каблуков и нырять в «кроличью нору», и что все мои притязания понять смысл человеческой любви и любви божественной были изначально провальными. Я высоко поднималась и быстро бежала, поэтому задыхалась, и встревоженные спешкой мысли наслаивались одна на другую.

«Я приготовил рыбу, – вдруг сказал Он. – Купил форель, завернул ее в фольгу и поставил на сорок минут в духовку. Так что, ужин готов. Потом посмотрим какое-нибудь кино. Может, останешься?..»