Причуды любви - [3]

Тому не трудно отыскать подтверждения в жизни. Шел второй акт «Жизели» на сцене Большого театра. Уныло кружились в танце девушки-привидения. Внезапно прима-балерина Раиса Стручкова вышла из образа своей героини: взяла белый цветок и стала обрывать лепестки, изображая нехитрое девичье гаданье. И зал взорвался аплодисментами.

В романе «Судите же нас, люди» Александра Андреева бригадир Петр Гордеенко рассуждает с горечью: «Мы беспрестанно говорим, пишем, подсчитываем, сколько чугуна, электроэнергии, нефти производится на душу населения, и радуемся тому, каких поразительных успехов достигнем через пятнадцать лет. Но вот о том, сколько каждому из нас нужно счастья, речь даже не заходит».

За семьдесят с лишним лет коммунистического эксперимента советским властям не удалось выкорчевать некоторые «буржуазные» предрассудки. Теоретики марксизма-ленинизма провозглашали полную свободу сексуальных отношений. Любовь в их понимании — это нечто простое и приятное, сродни утолению жажды, лишенное всякого драматизма, эмоций, страданий, раскаяния.

Русскую женщину можно увидеть и понять в письмах, где она делится своими переживаниями, говорит о своем одиночестве. Вот одно из таких писем, опубликованных в журнале «Юность»: «У меня такое чувство, что мы с мужем все больше отдаляемся друг от друга. Слишком разную жизнь мы ведем, редко бываем вместе, почти не ходим в театры, на прогулки. Говорят, настоящая любовь способна выдержать любые испытания. Я с этим согласна, когда речь идет о чрезвычайных событиях — о разлуке, болезни, смерти. Но что делать, если она подвергается испытанию каждый день, в самых незначительных, бытовых мелочах?.. Наверно, и эти трудности любовь способна преодолеть, но что тогда от нее за радость?»

Или возьмем экзотическую любовь вьетнамских женщин и завоевателей-янки. Стройные, грациозные создания в шелковых одеждах, а рядом грубые парни из Техаса и Огайо: они сидят за стойкой бара в Сайгоне, смотрят на точеные лица с прозрачной кожей, слушают покорные и тихие, как журчанье ручья, голоса и чувствуют себя владыками мира…

— Иди сюда, — говорит юная вьетнамка американскому солдату, — посиди со мной. Ты самый сильный, самый смелый. Дай руку, я тебе погадаю. О, у тебя будет сказочная жизнь… Меня зовут Тхан Ван. Это значит «Голубое Облачко». А тебя как зовут? Джон? Послушай, Джон, все будет хорошо, очень хорошо. У таких крепких парней, как ты, всегда все кончается хорошо. Может, закажешь для меня чего-нибудь?

Джон смеется и заказывает виски со льдом. Жужжит вентилятор, в лесах и полях на солдат обрушиваются напалмовые бомбы, а здесь есть все, что душе угодно: приятная прохлада, красивая подружка и сколько угодно виски. Голубое Облачко неторопливо потягивает из стакана и говорит, говорит обо всем и ни о чем, а из репродуктора доносится гортанный голос, поющий вьетнамскую песню. Голубое Облачко переводит: «Не забывай о родной деревне, о своем доме, где под окном цветет миндаль».

Джона охватывает дремота, и он почти не слушает монотонный рассказ девушки. Жить в деревне стало невмоготу: то нагрянут правительственные войска, то ханойские отряды. И все чего-то отбирают — или буйвола, или свинью, или мешок тапиоки. А тут еще воздушные налеты, взрывы, пожары, смерть. Но ведь крестьяне как говорят: «Мы словно побеги риса — куда подует сирокко, туда и клонимся». И унес ветер семью Голубого Облачка в Сайгон, и теперь девушка зарабатывает на жизнь единственно возможным способом — без ненависти к себе и другим, не обижаясь на судьбу. В детстве ей объяснили, что она вырастет, выйдет замуж и они будут любить друг друга сто лет, а нынче она уже ничего не ждет от жизни, как те французские легионеры, что поют: «У нас осталось время, лишь чтобы умереть».

Подсчитал ли кто-нибудь, сколько незаконных детей родилось за время той войны, сколько из них очутилось в приютах. Минувшие войны составили счастье шестидесяти тысяч японских гейш, десяти тысяч кореянок, тринадцати тысяч немецких мэдхен, уж не знаю, сколько вьетнамских женщин стали гражданками США.

В пуританском Китае одно время мужчины и женщины носили одинаковую одежду, там не было домов для влюбленных и личная жизнь вообще как бы отсутствовала. Теперь же секс уже не является табу, в фильме «Старый безумец» рассказывается о страсти женатого человека к бывшей школьной подруге: на афише они оба изображены полуголыми.

Вновь появились в продаже трактаты о любви, которые в древние времена преподносили в подарок молодоженам; составители этих учебников во многом предвосхитили современные эротические теории. В них говорится, к примеру, о случаях, когда некий орган с поэтическим названием «стебель ириса» никак не может подняться. Совет таков: «Прежде чем соединиться с женщиной, мужчине следует долго развлекать ее любовными играми». В «Книге од» молодая жена восклицает: «Мой господин хорош, а сладость жизни — в разнообразии поз».

Сдержанность, скрытность, даже стыдливость вошли у китайцев в обычай, поэтому они неохотно распространяются об интимных переживаниях. Я спросил у знаменитой оперной певицы Ча Линг, принято ли в китайском классическом театре целоваться на сцене.