Причина смерти - [58]

— Что меня всерьез беспокоит, — продолжал Марино, — так это патроны.

— Думаю, Фрост вернется в лабораторию не позже, чем через час, — сказала я, но Марино только пожал плечами.

— Я ему позвоню, но сам в этот бардак лезть не собираюсь.

Расставаться со мной ему определенно не хотелось, и я видела, что волнует его не только расследование.

— Тебя что-то беспокоит?

— Да, док. Меня всегда что-то беспокоит.

— И что же на этот раз?

Он снова достал пачку «Мальборо», а я подумала о своей матери, постоянным спутником которой был кислородный баллон, потому что в свое время она курила не меньше.

— Не смотри на меня так, — предупредил Марино, шаря в кармане.

— Просто не хочу, чтобы ты себя убивал. А сегодня ты уж очень стараешься.

— Всем приходится когда-нибудь умирать.

— Внимание, — проблеял громкоговоритель одной из пожарных машин. — Говорит главное пожарное депо Ричмонда. Окончание пожарной тревоги. Вы можете вернуться в здание. — Сообщение сопровождалось повторяющимися писками и непрерывным гудением. — Внимание. Говорит главное пожарное депо Ричмонда. Окончание пожарной тревоги. Вы можете вернуться в здание…

— Лично я, — продолжал Марино, не обращая внимания на общую суету, — хотел бы помереть с банкой пива, за тарелкой начос и чили, с сигаретой и перед телевизором, по которому показывали бы бейсбол.

— А сексом при этом не хотел бы заниматься? — Я даже не улыбнулась, потому что ничего смешного в его отношении к собственному здоровью не видела.

— От секса меня Дорис излечила. — Говоря о женщине, с которой прожил в браке много лет, Марино переключился на серьезный тон.

Он отступил от стены, пригладил редеющие волосы и снова сердито поддернул ремень, словно питал неприязнь как к антуражу своей профессии, так и к грубо вторгшимся в его жизнь слоям жира. Я видела фотографии той поры, когда Марино служил полицейским в Нью-Йорке. На них он гарцевал на коне или восседал на мотоцикле, был крепким, жилистым и подтянутым, с густыми волосами, в высоких кожаных ботинках. Неудивительно, что в те дни Дорис сочла его привлекательным.

— Звонила вчера вечером. Ну, ты знаешь, она звонит мне время от времени. Обычно, чтобы поговорить о сыне, Рокки.

Он скользнул цепким взглядом по служащим, направившимся к лестнице, вытянул руки, пошевелил пальцами и глубоко вздохнул. Люди спешили; большинство замерзли и были не в духе и теперь хотели поскорее вернуться к работе и попытаться спасти то, что еще можно было спасти.

— Что ей от тебя нужно?

Марино еще раз огляделся.

— Ну, она вроде как вышла замуж. Такая вот тема дня.

Новость застала меня врасплох.

— Марино… мне так жаль…

— Теперь у нее хмырь на большой машине с кожаными сиденьями. Как тебе такое нравится? То она уходит. То заявляет, что хочет вернуться. Потом меня бросает Молли. А теперь еще и Дорис выходит замуж.

— Мне жаль, — повторила я.

— Давай-ка возвращайся, пока воспаление легких не подхватила. А я поеду в участок да позвоню Уэсли, расскажу, что у нас тут происходит. О пистолете ему точно надо знать. И, если начистоту, — он мельком взглянул на меня, — я уже знаю, что скажет Бюро.

— Скажет, что смерть Дэнни была случайной.

— А вот это, по-моему, не совсем так. Думаю, Дэнни мог пытаться разжиться крэком или чем-то еще, но нарвался не на того парня, у которого еще и полицейский ствол нашелся.

— Все равно не верю.

Мы пересекли Франклин-стрит. Я посмотрела на север — увидеть Черч-Хилл мешало внушительное, построенное в готическом стиле здание железнодорожного вокзала. От того места, где должен был находиться, Дэнни ушел сравнительно недалеко. Ничего такого, что указывало бы на его намерение купить отраву, я не обнаружила. Как не обнаружила, если уж на то пошло, и никаких свидетельств употребления наркотиков. Конечно, я еще не видела результатов токсикологического анализа, но знала наверняка, что и спиртным Дэнни не увлекался.

— Кстати, — сказал Марино, открывая дверцу «форда», — можешь забрать свой «мерс».

— С ним уже закончили?

— Да. Еще вчера вечером, чтобы утром сдать в лабораторию. Я им ясно дал понять: с этим делом тянуть нельзя! Все остальное идет своим чередом.

— Что нашли? — спросила я, думая о своей машине и обо всем том, что в ней произошло.

— Отпечатки, но пока что неизвестно, чьи. Собрали мусор пылесосом. Больше ничего. — Он опустился на сиденье, но дверцу закрывать не спешил. — В общем, я еще проверю, все ли там в порядке и можешь ли ты вернуться на ней домой.

Я поблагодарила Марино и повернула к зданию, уже зная, что никогда больше не буду ездить на этой машине, не смогу открыть дверцу, не смогу сесть за руль.

Клета мыла в фойе пол, секретарша вытирала полотенцем мебель. Я попыталась объяснить им, что в этом нет необходимости, что органический газ, в частности галон, безвреден для бумаги и инструментов.

— Газ испаряется, и никакого осадка не остается, — терпеливо наставляла их я. — Чистить и протирать ничего не надо. А вот картины на стенах стоит поправить, да и на столе у Меган полный беспорядок.

В приемной весь пол был усыпан бланками.

— А вот мне кажется, здесь до сих пор стоит какой-то странный запах, — упрямо заявила Меган.