Причеши меня - [68]
В работе с каждым элементом литературной тени есть нюансы. Символ может быть слишком туманным; за метафору, наоборот, можно принять почти что угодно; что же касается аллюзии, она отличается и от первого, и от второго, так сказать, тем, на какую эрогенную зону мозга воздействует. Хорошее начало, а?
Даже не шучу. Метафоры и символы, как мы уже говорили, играют с нашим абстрактным, ассоциативным и магическим мышлением, заставляя наполнять те или иные знаки неочевидным значением. Аллюзии же затрагивают наш бэкграунд и кругозор. Именно поэтому с ними одновременно и проще, и сложнее.
Аллюзии могут не работать субъективно. Если ваш читатель не следит за новостями, он не заметит, что громкое расследование из вашей книги напоминает некий скандал с портала независимых СМИ или из соцсетей Петровки, 38. Если он не смотрел «Скуби Ду», ваша история о компании с говорящей собакой будет для него просто историей о компании с говорящей собакой. Особенно это заметно на уровне цитат. «Слезинку ребенка» из Карамазовых помнят почти все, а вот «Ползи, собачонка, ползи» — уже нет.
Это снова то, на что мы не можем повлиять. Мир перенасыщен информацией, мы все смотрим разные сериалы, читаем разные книги и новости, пересекаемся лишь точечно. В таком случае наша аллюзия становится не средством воздействия, а, скорее, мостиком или крючком. Читатель, это интересно. Погугли! Благо есть сноски, чтобы было ясно, что именно вводить в поисковую строку.
Что здесь важно? Чтобы и без осознания аллюзии читатель понимал сюжет. Хороший пример — тот самый кочующий из мира в мир образ трех духов, приходящих в Рождество. Текст Диккенса можно не знать, но посыл таких историй — перерождение через переосмысление своей жизни и оценку перспектив — ясен каждому. Силен. Страшен. Интересен.
Объективно неработающие аллюзии — совсем другое. Я неспроста зову их сломанными, и этот акт вандализма может быть как ошибкой, так и фишкой, в зависимости от ваших целей. Ошибкой — если аллюзия вам дорога и вы хотите ее сохранить. Фишкой — если хотите от нее избавиться.
Далеко не все любят, когда из их текстов что-то торчит. Особенно чужое. Причины могут быть разными, их мы разбирать не будем, а сразу поговорим о том, как именно аллюзии ломаются. Тут всё как с атомом или — глобальнее — с клеткой: достаточно вынуть или изменить ядро.
Роман «Серебряная клятва» из ретеллинга событий Смуты превратится в обычное героическое фэнтези, стоит только Луноликой королевне перестать быть самозванкой и переквалифицироваться в простую захватчицу. Самозванство — ключевой маркер темной эпохи меж Рюриковичами и Романовыми, оно задавало вектор всему в то время. Это ядро.
Роланд Дискейн из живой отсылки к поэзии Роберта Браунинга превратится в обычного фэнтезийного ковбоя, стоит Кингу отправить его не к Темной Башне, а куда-то еще, отнять имя и рог. Его путь — ядро.
Дары Смерти из «Гарри Поттера» перестанут напоминать мечты фюрера, стоит изменить их количество, магические свойства и сделать их менее сакральными. И так далее.
Иными словами, ядро — как правило, самый яркий элемент аллюзии. Без него вы потеряете эффект узнавания или (если это и есть ваша цель) получите «более уникальный сюжет». Я использую кавычки потому, что вопрос спорный. По сути-то все истории уже написаны, совсем новую получить сложно, и аллюзиями книжку — как кашу маслом — не испортишь. Или?..
Или. Нюансы тут тоже есть. Разговор подходит к концу, и давайте-ка напоследок обсудим игру на грани фола. То есть тот случай, когда аллюзия вдруг превращается в плагиат.
На самом деле де-юре у плагиата более узкое значение: это когда вы выдаете чужой текст за свой. Творчески не-оригинальные подражания, создание «чего-то похожего без особого привнесения своего» обозначают другим термином — эпигонство. Но так говорят в строгом мире филологов и литературоведов. В отзывах читателей мы вечно видим: «Плагиат».
Как бы вы ни любили аллюзии, стоит помнить о них главное: они кожа, а не скелет. Или даже татуировки, пирсинги и шрамы на ней, да, так вернее. Иными словами, аллюзия — ваш инструмент для создания истории, а не она сама. Даже если вы пишете ретеллинг и забираете из оригинального текста весь сюжет и 90% системы героев, читатель ждет от вас творческой оригинальности в раскрытии образов, в освещении обстановки, в построении связей. Света в темных уголках. Внимания к персонажам, которых оригинал вниманием обошел.
Если вы напишете историю о компании мушкетеров во Франции эпохи Ришелье, как бы вы ни изворачивались с характерами, в массовом сознании это будет отсылка к книжке Дюма. Но отправьте парней на Дикий Запад, сделайте рейнджерами и дайте одному мечту вступить в их ряды — и вы получите магию. Людей с другим менталитетом. Локацию с другим колоритом. Другой спектр антагонистов и вызовов. И вместе с тем родное, цельное ядро. Так, ребята. Кажется, я захотела такую книгу, значит, точно пора закругляться!
По итогу приглашаю вас снабжать тексты тенями, не страшась. Играйте в литературные игры, заставляя читателя включать магическое мышление и вспоминать то школьную программу, то детство, то новости, то научные феномены. Не бойтесь быть непонятыми, но четко помните: аудитории не нравится недоумевать сверх меры. Так что взвешивайте, правда ли вам нужны отсылки к Кафке в курортном романе. Ищите интересные образы не только вокруг, но и внутри себя. И ваша литературная тень оживет. Затанцует, совсем как у Питера Пэна!
Дом Солнца окутала тьма: царь его сам шагнул в пламя и отдал пламени всю свою семью. Мертв и величайший царев воевода, не вырвавшийся из клубка придворных распрей. Новому правителю не остановить Смуту и Интервенцию; всё ближе Самозванка – невеста Лунного королевича, ведущая армию крылатых людоедов. Ища спасения, он обращается к наёмникам Свергенхайма – Пустоши Ледяных Вулканов. Их лидер вот-вот ступит на Солнечные земли, чтобы с племянником нового государя возглавить ополчение. Но молодые полководцы не знают: в войне не будет победителя, а враг – не в рядах Лунной армии.
1870 год, Калифорния. В окрестностях Оровилла, городка на угасающем золотом прииске, убита девушка. И лишь ветхие дома индейцев, покинутые много лет назад, видели, как пролилась ее кровь. Ни обезумевший жених покойной, ни мрачный пастор, слышавший ее последнюю исповедь, ни прибывший в город загадочный иллюзионист не могут помочь шерифу в расследовании. А сама Джейн Бёрнфилд была не той, кем притворялась. Ее тайны опасны. И опасность ближе, чем кажется. Но ответы – на заросшей тропе. Сестра убитой вот-вот шагнет в черный омут, чтобы их найти.
Австрия, 1755 год. Императрица Мария Терезия бьётся за то, чтобы жизнь подданных стала благополучнее и безопаснее, а свет Науки и Справедливости достиг каждого уголка страны. Но земли Габсбургов огромны: где-то не стихают бунты, а где-то оживают легенды и сама ночь несёт страх. Когда в отдалённой провинции начинаются странные смерти, в которых местные жители винят вампиров, императрица отправляет проводить расследование Герарда ван Свитена – врача, блестящего учёного и противника оккультизма. И Мария Терезия, и доктор настроены скептично и считают происходящее лишь следствием суеверий и политических интриг.
Талантливый драматург, романист, эссеист и поэт Оскар Уайльд был блестящим собеседником, о чем свидетельствовали многие его современники, и обладал неподражаемым чувством юмора, которое не изменило ему даже в самый тяжелый период жизни, когда он оказался в тюрьме. Мерлин Холланд, внук и биограф Уайльда, воссоздает стиль общения своего гениального деда так убедительно, как если бы побеседовал с ним на самом деле. С предисловием актера, режиссера и писателя Саймона Кэллоу, командора ордена Британской империи.* * * «Жизнь Оскара Уайльда имеет все признаки фейерверка: сначала возбужденное ожидание, затем эффектное шоу, потом оглушительный взрыв, падение — и тишина.
Проза И. А. Бунина представлена в монографии как художественно-философское единство. Исследуются онтология и аксиология бунинского мира. Произведения художника рассматриваются в диалогах с русской классикой, в многообразии жанровых и повествовательных стратегий. Книга предназначена для научного гуманитарного сообщества и для всех, интересующихся творчеством И. А. Бунина и русской литературой.
В новую книгу волгоградского литератора вошли заметки о членах местного Союза писателей и повесть «Детский портрет на фоне счастливых и грустных времён», в которой рассказывается о том, как литература формирует чувственный мир ребенка. Книга адресована широкому кругу читателей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Лаконичное и обманчиво простое руководство по писательскому мастерству, которое научит видеть и чувствовать определенные элементы прозаического текста, техники и режимы повествования; различать эти элементы, чтобы эффективно использовать их и оттачивать мастерство. Каждая глава включает примеры из мировой классики с остроумными комментариями Урсулы Ле Гуин и упражнения, которые можно выполнять в одиночку или в группе. Все упражнения тренируют основные элементы нарратива: как рассказывается история, что движет ее вперед, а что тормозит. На русском языке публикуется впервые.
Внутренняя сила скрыта в каждом из нас, нужно лишь осознать это. В этой книге потомственный шаман-тольтек дон Хосе Руис делится историями, практиками и медитациями, которые помогут раскрыть свой природный потенциал и выйти на новый уровень самопознания и жизни.
В своей новой книге Дмитрий Горелышев дает аналитические и раскрепощающие упражнения для рисования набросков с фигуры, рекомендации по организации личной практики, а также ответы на наиболее часто задаваемые вопросы. Эти упражнения помогут как начинающим рисовальщикам, будь то иллюстраторы, художники-любители или студенты художественных вузов, так и профессиональным художникам разнообразить практику рисования человека, сделать ее по-настоящему увлекательной и полезной.
Авторская методика Александра Рыжкина из 6 этапов, основанная на двадцатилетнем опыте преподавания, — уникальное прикладное пособие для всех, кто хочет овладеть навыками академического рисунка головы человека. С помощью пошаговых указаний и подробных пояснений вы добьетесь искусного исполнения, глубины, цельности и выразительности рисунка в своих работах.